"Валентина Михайловна Мухина-Петринская. Когда я была маленькой " - читать интересную книгу автора

Никакие вельможи народу не нужны. Неужели так трудно запомнить эту истину?
Народ есть единственный создатель всех ценностей, так ему и быть хозяином на
земле. Так все просто!..
- Тебе все кажется таким простым? - удивился Костя и даже остановился.
- А ты все непомерно усложняешь.
- Не знаю... Не знаю, за кем идти, за кого биться, но не может мужчина
в такие дни сидеть дома.
- Ты еще болен, - поспешно вставила Софья Кондратьевна. Леля зябко
куталась в пуховый платок.
Обычно их споры кончались тем, что тетя Леля хватала меня за руку и
уходила, не прощаясь. Но в тот вечер им не спорилось, грустно было,
надвигалась разлука... Костя попросил ее спеть. Леля неохотно, но
послушалась. Она сама себе аккомпанировала. Софья Кондратьевна торопливо
уступила ей место. Сначала Леля пела несколько вяло, но потом разошлась и
стала петь, как только она это умела - с душевной проникновенностью и
задором. Спела несколько романсов Глинки, народные русские и цыганские
песни. Спела и любимую Костину "Ты все грустишь у ниши голубой".
Я посмотрела на Константина. Он сидел в старинном низком кожаном кресле
возле окна, плотно завешенного тяжелой пыльной шторой. Глаза он закрыл
рукой, будто от света, но мне показалось - в них сверкнули слезы.
И вдруг Леля, круто изменив аккомпанемент, запела громко и
торжествующе:

Смело, товарищи, в ногу,
Духом окрепнем в борьбе.
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе.

Леля исполняла эту песню как гимн - с радостной и гордой
торжественностью. В комнату, полную старых вещей, словно буйный ветер
ворвался, словно все окна и двери настежь.
Леля пропела до конца и встала, выпрямившись, разрумянившаяся, блестя
глазами, грудь ее высоко поднималась, словно она на бой кого-то вызывала.
Костя молча смотрел на нее, глаза их встретились, он первым отвел взгляд.
Это был последний вечер, который мы провели с Костей.
На другой день он исчез из города. Тетя Леля не хотела больше и
говорить о нем. Но Софью Кондратьевну она все же изредка навещала. Помогала
одинокой старухе, чем могла.
И вот теперь не кто иной, как Костя Танаисов, стоял перед дверьми в
форме деникинского офицера. Я всегда любила Костю, хотя он часто дразнил
меня, наделяя всякими непонятными прозвищами, вроде "великий философ",
"маленький стоик" и тому подобное.
Меня потянуло прижаться к нему, как к родному, но вражеский мундир,
особенно погоны, пугали и отталкивали.
- Вы... у белых, - запинаясь, пролепетала я и отвернулась.
- О боже, дети и те занимаются политикой! Ты-то что понимаешь? Где
Леля? - нетерпеливо перебил он сам себя.
- Тетя Леля дома, но мама больна тифом, к нам никто не ходит, боятся
заразиться.
Не дослушав, он бросился в дом, а я опять вышла за ворота. Любопытно