"Юрий Игнатьевич Мухин. Как уродуют историю твоей Родины" - читать интересную книгу автора

Осташковского лагеря, ставилась под сомнение.
Институт особых совещаний, созданный постановлением Президиума ЦИК СССР
в 1934 г., с последующими дополнениями, был внесудебным, с правом
рассматривать дела о так называемых контрреволюционных преступлениях и
назначать за них высшую меру наказания - расстрел. Как особые совещания при
НКВД, так и другие внесудебные органы, в том числе так называемые "тройки",
позволили придать репрессиям еще более массовый характер. В 1938 г. были
приняты меры для определенного упорядочения этого процесса. Приказом НКВД
СССР от 27 мая 1938 г. "Об арестах, прокурорском надзоре и ведении
следствия" был сохранен единый внесудебный орган - Особое совещание при НКВД
СССР, рассмотрения же дел "тройками" уже не предусматривалось.
В 1940 г. Особое совещание возглавлял Л.П. Берия. Однако даже
упрощенная процедура Особого совещания требовала проведения предварительного
следствия, предъявления обвинения, составления обвинительного заключения,
слушания дела, на котором должны были присутствовать нарком внутренних дел
СССР или его заместитель, уполномоченный НКВД по РСФСР, начальник Главного
управления Рабоче-крестьянской милиции, нарком внутренних дел союзной
республики, на территории которой возникло дело, а также обязательно -
прокурор СССР или его заместитель, с правом принесения протеста в Президиум
ЦИКа СССР. Это не только затягивало процесс "разгрузки" лагерей, принимавшей
крупные масштабы, но и препятствовало сохранению тайны, так как эта
процедура выводила дело за ведомственные рамки НКВД и его решение могло быть
опротестовано. Определенные трудности возникли бы с составлением
обвинительных заключений, предъявлением обвинений и т п. при оформлении дел
на военнослужащих, являвшихся гражданами другого государства, хоть и
объявленного несуществующим (на 28 декабря 1939 г., то есть после обмена
пленными с Германией, 68,3% офицеров из Козельского и Старобельского лагерей
были призваны с территорий, занятых немцами, так же, как и 58,3% других
категорий военнопленных из трех лагерей. См.: т. 3/39. Л.д. 167). Не могли
не вызвать вопросов мотивы массового репрессирования лиц гражданских
профессий, самого пестрого социально-профессионального и возрастного
состава.
Наконец, самое главное - репрессирование военнопленных было явным
нарушением международного права и влекло за собой ответственность. В статьях
4, 7 Приложения к Гаагской конвенции указывалось: "Военнопленные находятся
во власти неприятельского правительства, а не отдельных лиц или отрядов,
взявших их в плен. С ними надлежит обращаться человеколюбиво. Содержание
военнопленных возлагается на правительство, во власти которого они
находятся..." Соблюдение даже такой видимости законности, какой было Особое
совещание, могло привести к просачиванию информации о вопиющем беззаконии -
репрессировании военнопленных, мощным резонансом отозваться внутри страны и
за ее пределами.
В течение двух недель был найден по согласованию со сталинским
руководством упрощенный вариант процедуры, являвшийся возвращением к
отработанной на сотнях тысяч советских граждан практике "троек", на базе
внутренних структур НКВД, без предъявления обвинения и суда. Формально
имеющий вид соблюдения хотя бы минимума законности, этот путь позволял
ограничиться общим, огульным определением вины и наказания, совершить
массовое убийство руками сотрудников НКВД СССР и УНКВД областей.
Направленная И.В.Сталину в начале марта записка Л.П. Берии в