"Фазлиддин Мухаммадиев. Путешествие на тот свет или Повесть о великом хаджже " - читать интересную книгу автора

стула. Заглядевшись, я невольно остановился перед входом в мастерскую. В
глубине помещения двое других кустарей делали изящные корзинки. Через
внутреннюю дверь в мастерскую вошел человек, судя по одежде - хозяин и
приблизился ко мне. Я поздоровался. Он ответил на приветствие и улыбнулся.
Он понимал, что перед ним чужестранец, и спросил, откуда я.
Узнав, что перед ними суфиитий, все прекратили работу. Некоторое время
меня разглядывали с ног до головы, разглядывали с таким доброжелательным
любопытством, словно я свалился с неба. Кто-то поставил посередине
мастерской новый стул и пригласил меня сесть.
- Чай? Кахва? Кукола? - предлагал хозяин мастерской, желая выяснить,
какой из этих напитков предпочитает гость. Кукола, по-видимому, было
арабское произношение американского кока-кола.
- Ла, ла, - отнекивался я. - Шукран, благодарю. Но вопреки моим
отказам откуда-то появился поднос с чашками чая и кофе. Не прошло и
нескольких минут, как вход в мастерскую был забит людьми. Из соседних
мастерских и палаток пришли кустари посмотреть на советского
путешественника. Юноша, принесший поднос с напитками, привел средних лет
человека в европейском костюме. Он должен был переводить то, что ваш
покорный слуга мог выразить на английском языке.
У меня спрашивали, откуда я родом, как здоровье Юрия Гагарина, как меня
зовут, сколько у меня жен и детей, сколько зарабатывают у нас врачи, сколько
паломников в нашей группе. Люди постарше задавали вопросы о рынках, мечетях;
молодежь интересовалась школами, просвещением, климатом и, конечно, нашими
космонавтами.
То, что в Советском Союзе существует свобода религии и действуют
религиозные учреждения, некоторых радовало, а некоторых удивляло.
После получасовой беседы я устал так, как может устать только хирург
после самой сложной операции. Искать и находить в тайнике мозга,
превратившегося от жары в какую-то кашу, слова чужого языка, который знаешь
весьма посредственно, не такое уж легкое дело. Добровольный толмач выглядел
не лучше меня.
Я попрощался и хотел было продолжать путь, но переводчик, портной по
профессии, силком потащил меня в свою мастерскую.
До этого путешествия я был весьма уверен в своих познаниях иностранных
языков. Ведь в течение несколь-ких лет я изучал английский в средней школе и
в институте. Но сейчас, после серьезного испытания моих лингвистических
способностей, в результате которого я взмок от пота, моя самоуверенность
дала здоровую трещину. К тому же я вспомнил о людях, которые всего за один
месяц осваивали чужой язык настолько, что могли свободно переписываться и
разговаривать, и это еще больше ущемляло мое самолюбие.
И все-таки я был рад, что пошел гулять по городу: я и не предполагал,
что встреча с простым человеком из Советской страны может представить для
жителей этого края столь волнующее событие.
Признаться, быть центром внимания и объектом уважения множества людей
весьма приятно. И я еще яснее понял, почему порядочные люди, даже весьма
мудрые, не могут долго сопротивляться культу своей личности. Передохнув, я
снова отправился на прогулку.
Я побрел наугад и вышел на просторную площадь, куда сходилось несколько
улиц. Над площадью возвышалось треугольное здание, которое оказалось
национальным банком Судана. Под длинным навесом сидели в ряд мальчики. Один