"С.Мстиславский. Грач - птица весенняя (Повесть о Н.Э.Баумане)" - читать интересную книгу автора

Не иначе как к тем воротам, что на заднем дворе.
Козуба, щурясь, словно под ветром, смотрел им вслед.
- Так, так...- проговорил он медленно.- Где губернатор, там и казачки; где
казачки, там и плеточки. Хорошо еще, ребятки, мы по-зимнему-в тулупчиках
да шубейках. Ежели по случаю и смажут, не столь обиду почуешь.
Опять прозвонил под старательной, торопливой холопской рукой фабричный
колокол. Фабрикант снял меховую шапку и перекрестился. По молитвенному
этому знаку, не обнажив головы, помотал крестным знамением себя по животу
губернатор, закрестились позади него мундирные, и в толпе, запрудившей
двор, опять поснимали шапки, закивали поясными, истовыми поклонами бабьи
головные платки.
"Гренадер" положил крест, выворачивая фигурно руку, и подмигнул Василию:
- Я креститься: что не спится? Погляжу - ан не ужинавши лежу. А ты что не
молишься? Еще кабы один спас, а то весь иконостас... Забыл, что ли, как
крест кладут?
Василий ответил прибауткой на прибаутку:
- И того не помню, как поп крестил, а как родился - совсем позабыл.
На шутку - шуткой. Но глаза у Василия были острые и беспокойные, он не
сводил их со старика Прошина, хозяина.
- Православные! - Голос купца был тих, говорил он будто у себя в столовой,
за самоваром, ничуть не напрягаясь, но слова доходили до самых дальних
закраин двора: такая налегла на толпу жуткая, темная, мерзлая тишина.- С
недоброю я нынче к вам вестью. Не знаю уж, как и сказать. И слова такого
на языке нашем, богоданном, святоотческом, нет,- немецким словом говорить
приходится, как не было еще у нас такой на людей напасти. Настал на Руси,
попущением божиим, кризис.- Он поднял угрожающе палец.- В торговле -
застой. Товары на складах лежат, никто не берет. Банки денег не дают
фабриканту под текстиль, и слова им против, по совести чистой, не скажешь,
действительно, расчету им нет. От мануфактуры здешней мне нынче не то что
убыток, а прямо сказать: разорение. Как ни думал, с кем совет ни держал -
один ход мне только и выходит правильный закрыть фабрику.
Волна прошла по рядам. Колыхнулась толпа и опять застыла. Купец вздохнул,
опустил голову, развел руками:
- Расчет так велит, а по христианству своему, как о вас подумаю, скорблю,
православные... У меня ведь по старине, не как у немца какого или - казне
не в обиду будь сказано - казенный какой завод. Деды ваши от нашей фабрики
кормились, отцы и матери кормились, вы сами сколько лет кормитесь. Век
душа в душу жили... Как тут вас на улицу? Куда вы поденетесь с детишками
малыми?..
В толпе-ни шороха. Бабы, самые крикливые, и те застыли на месте; чего
хочешь ждали, но чтобы фабрику вовсе на замок... Даже Козуба, видимо,
врасплох взят-не отозвался, когда зашептал ему на ухо Василий:
- Это он что ж, а, Козуба?.. Стукнуть его, ирода, а?..
Фабрикант повел по-коршуньи глазами вокруг, по толпе. И на тихость ее
усмехнулся в бороду едва заметной ухмылкой.
- Бога я чту, на счастье на ваше,- сказал он неожиданно громко,
протодьяконским каким-то голосом, и приосанился.-Христа ради решил
претерпеть. Может, он и взыскует меня, господь бог, за добротолюбие, не
попустит вконец разориться... Работу я вам по-прежнему дам. Будем
солдатикам пока что впрок на рубашечки и прочее готовить... Ежели уж на