"Борис Можаев. В Солдатове у Лозового" - читать интересную книгу автора

кричали. Из кошары вышел Кабдошев Жасеин с засученными по локоть рукавами -
он принимал окот. Ягнята тотчас бросились к нему, он оглаживал их, радостно
щурился... Потом появилась сакманщица - молоденькая девушка в резиновых
тапочках и красной косыночке. От избы с лаем ринулись было собаки, но их
окликнула сильным звонким голосом пожилая женщина в длинных синих шароварах.
Наконец подошла и она. Приветливо поглядывая на меня, она спросила не без
иронии:
- Наверно, не из нашего района?
- Как вы догадались? - удивился я.
- Видела, как с горы ехал, - она нагнула корпус вперед и показала, как
я опирался на луку. - Одинаково лететь захотел.
Все дружно засмеялись. Лицо ее все в тоненьких темных морщинках
выражало искреннее удовольствие и от разговора с новым человеком, и от своей
бесхитростной доброй шутки. Это была Ракимаш Имамбаева, мать Жасеина, всему
делу голова, как мне говорили про нее в правлении колхоза.
- Проходите в дом. Чай будет, кавардак будет, - приглашает она, все еще
весело поглядывая на меня и посмеиваясь.
Мы осмотрели и кошару, и помещение для окота, и подворье - везде было
чисто, а перед самым домом стоял целый штабель кизяка, сложенный из
высушенных кирпичиков.
- Топим, такое дело. Грязи нет. Тепло. Теперь все наше - кошара, дом...
Кизяк тоже наш, - ответил Жасеин на мой вопрос - почему он высушивает
кизяк? - Порядок надо. Моя отара.
- Так вы и управляетесь всей семьей? - спросил я Ракимаш дома.
- Э, э, хорошо управляемся! - весело отвечала она. - Жасеин здесь, я
здесь. Ребята помогай... Чего не управляться?
- А раньше много было в отаре пастухов?
- Много... Пастухи были, сторожа были, объездчики были... Заведующий
были, учетчик были... Народу много - получай мало. Овца плохой, шерсть
плохой, мясо плохой. Много пропадай.
- А теперь не пропадают овцы?
- Теперь нельзя пропадай. Овечка пропадет - кто платит? Мы. Теперь
нельзя пропадай, - закончила она решительно и вышла в сени готовить
кавардак.
Я осмотрелся: в избе было довольно чисто; вдоль стен стояли две койки,
покрытые пестрыми, яркими одеялами; переднюю половину пола застилали
верблюжьи кошмы с черным затейливым орнаментом; в одном простенке над
тумбочкой висел красный вымпел "Лучшей отаре". На тумбочке лежала тетрадь:
на отогнутых засаленных страничках ее пестрели длинные столбочки цифр - это
была бухгалтерия Жасеина. Сбоку от столбочков, обозначавших окот, другие
цифры - настриг шерсти, привес; изредка попадались записи иного плана: "Одну
обчин сдал 12 марта"... Это черные отметины падежа. Их, к счастью, мало.
- Вы что ж, так и живете здесь? - спросил я Ракимаш.
- Зачем здесь? В селе дом есть хороший. Здесь отдыхай, спи... Обедать
можно.
Вскоре подъехал Лозовой.
- Ну, какая прибыль за нынешний день? - весело спросил он Ракимаш,
входя в избу.
- Зачем так громко говори! - замахала на него руками Ракимаш и, подойдя
к нему, что-то сказала на ухо.