"Борис Андреевич Можаев. Старица Прошкина" - читать интересную книгу автора

- Как же это произошло?
- Э-э, всего не расскажешь.
- Вы хоть пенсию получаете?
- Нет.
- Почему?
- Говорят, не за что.
- Кто говорит?
- Тарарышкин, председатель рика. Стажу, мол, рабочего не хватает.
- А колхоз?
- Колхоз у нас слабый. На трудодни нечего платить, не то что пенсии.
- Пусть платят как беспризорной!
- Тарарышкин говорит - на беспризорных у нас лимит. Жди, говорит,
очереди.
- Что же вам предлагают?
- Иди в богадельню! А не хочешь - жди, когда государство установит
пенсию колхозникам.
- Почему же в дом инвалидов не идете?
- Там от безделья да от тоски помрешь. А тут сама себе хозяйка.
Логика была, что называется, каменной - не сдвинешь. И я отступил.
- Кем же вы числитесь: рабочей, служащей, колхозницей?
- А никем.
- Документы хоть какие-нибудь сохранились?
- Да какие документы! От партии отказ получила. Трудовых книжек тогда
еще не было. Вон, справка лежит, что в тюрьме отсидела. - Она выдвинула из
стола грубо сколоченный ящик, достала маленький тряпичный сверток, подала
мне. - Вот.
Я развернул тряпку. В ней и в самом деле хранилась справка, выданная
Н-ским УРом, что гражданка Прошкина действительно отбывала срок заключения.
Да две картонных желтеньких книжечки - одна с красным крестиком на обложке,
вторая с крупной надписью - МОПР. Обе книжечки выписаны были на Прошкину еще
в 1928 году, на разворотах были наклеены крошечные марки - уплата взносов.
Да еще было в сверточке направление от райземотдела, выданное в июне 1931
года. В нем написано, что работник женсектора Прошкина Анна Ивановна
направляется в село Еремеевку с рекомендацией председателем колхоза.
- Как вы сохранили все это?
- А тетка твоя сохранила. Когда меня держали под следствием, она ко мне
ходила, передачи приносила. Я и передала ей эти бумаги. А возвратилась -
первым делом к ней. Разве она не рассказывала тебе?
- Рассказывала...
Я вспомнил теткин рассказ: "Скребется вечером у двери. Кто такой,
думаю. Курица или кошка приблудная?.. Открываю - стоит нищенка в телогрейке,
и сума тощая. Сейчас подам, говорю. А она мне: "Анна Ивановна, неужто не
узнаешь?" - "Тезка, ты, что ли?" - "Я, Анюта, я..." А сама плачет, рекой
заливается. Неделю прожила у меня и ушла. "Живи еще". - "Нет, у каждого
воробья и то свое гнездо. А у меня еще руки-ноги есть, слава богу". Так и
ушла..."
- А вы бы сами рассказали мне, Анна Ивановна?
- Рассказать-то можно, отчего ж не рассказать? Если еще и не
рассказывать, так совсем озвереешь. Я тут говорю только с утками да с
канками, а с людьми все ругаюсь.