"Борис Можаев. Саня" - читать интересную книгу автора

каменщики и жестянщики. Она смотрела на Саню во все свои серые детски
наивные глаза и вдруг тихо засмеялась, прикрыв ладонью рот. Саня пожала
плечами и на всякий случай пригласила женщину в фартуке присесть на
дощатый диван.
- Ой, и правда начальник-то - девка! - воскликнула та, смеясь. - А я
думала, врут.
- Что же тут смешного! Вы кто будете? - спросила Саня.
- Давеча Шилохвостов говорил, с девкой теперь не совладать, -
продолжала свое женщина.
Саня слушала, все более недоумевая.
- Она глухая, - оторвался от телефона Крахмалюк. - Это - Поля, золовка
Сергункова. Уборщица. На работе-то числится жена его, а работает эта.
Вслед за Полей пришел и Шилохвостов, которого вчера в темноте Саня
приняла за женщину. Теперь он показался Сане еще меньше, однако у него
была крупная голова и длинный, как веретено, нос. Он сдержанно
поздоровался и, сняв кепку, тщательно пригладил черные волосы, расчесанные
на пробор.
Потом пришел стрелочник Кузьмич, и, к своему удивлению, Саня выяснила,
что он вовсе не Кузьмич, а Петр Иванович. Это был плотный мужичок, очень
приветливый и вертлявый. Он протянул свою твердую квадратную ладонь и
слегка наклонился.
Вскоре собрались все, за исключением кассирши. Посланная за ней глухая
Поля пришла и сказала, что та доит корову. "Что вы, - говорит, - ни свет
ни заря совещаетесь?"
После чего Сергунков заметил:
- Придет, никуда она не денется. Давайте начинать, что ли.
"Ну и ну", - подумала Саня. Ее больше всего удивило не то, что кассирша
не пришла, а то, что все отнеслись к этому совершенно равнодушно, как
будто так и надо. А еще удивило Саню то, что никто не оделся по форме.
Дела...
- Мне долго говорить нечего, - сказал Сергунков, хмуро глядя своими
запавшими глазами куда-то через головы в окно. - Я свое отработал. Теперь
и отдохнуть можно, на пенсию, значит Так что вам работать, вы и говорите,
- закончил он, обращаясь к Сане, и сел.
Саня сначала прочла приказ о своем назначении; говорила она тоже мало,
но строго, и все шло хорошо, пока она не перешла к приказаниям:
- С завтрашнего дня на дежурство выходить только в форме!
- А где она у нас, форма-то? - прервал ее Шилохвостов. - Мы ее только
на заезжих и видим.
- А почему же не выкупаете ее? - спросила Саня, покосившись в сторону
Сергункова.
- Некого посылать за ней, - ответил нелюбезно тот. - Крахмалюка на
кобыле в город не пошлешь. К тому же это дело добровольное.
- Ну хоть фуражки-то с красным верхом найдутся? - спросила Саня.
- Эх, милая, - отозвалась Настасья Павловна. - Я последнюю фуражку в
гроб с мужиком положила.
- Ну хорошо, - не сдавалась Саня. - Я оставлю в дежурке свою фуражку.
Пока будет одна на всех.
- Ах ты боже мой! Какое великое дело сделала - фуражку подарила! -
всплеснул руками Сергунков. - У нас крыши худые, света нет, а она фуражкой