"Борис Можаев. Саня" - читать интересную книгу автора

местного значения. Полустанок Касаткино был объявлен станцией третьего
класса, а бывшая казарма стала вокзалом. Не было здесь ни света, ни радио,
и даже питьевую воду привозили из города на паровозе.
- А кино-то хоть бывает здесь? - спросила Саня.
- Раньше приезжал вагон-клуб, - ответила Настасья Павловна, - а теперь
нет. В совхоз ходим. Тут недалеко - километра полтора. А помоложе которые
- те в Звонарево бегают, под сопку, верст шесть будет. Там гарнизон стоит.
Хозяйка уложила Саню на кровать дочери.
- Первый месяц пустует кровать, - пожаловалась Настасья Павловна. -
Дочка-то в институт поступила. Все никак не могу привыкнуть к одиночеству.
Саня легла на мягкую, взбитую перину и с удовольствием укрылась одеялом
в чистом холодноватом пододеяльнике, пахнувшем горьким мылом.
А Настасья Павловна села у изголовья Сани с вязанием и все говорила,
говорила.
- Ничего, спокойно живем. Вот только когда получку получают совхозные,
тогда бывают истории. Известное дело, вербованные - народ шалый...
- А что за истории бывают? - перебила ее Саня.
- Да все тут куролесят, возле буфета. Три дня и три ночи молятся - все
лужи измеряют, передерутся...
- То есть как это - молятся? - переспросила Саня.
- Да все кулаками, кто в грудь, кто в лоб - по-всякому, - засмеялась
Настасья Павловна. - Вот погоди, девонька, насмотришься.
- А наши тоже пьют?
- Наши-то прижимистей. Сергунков вон отличается, да и то за счет
багажников.
- Опустился он, распух, как свинья, - брезгливо сказала Саня.
- Ты его, девонька, не больно-то осуждай. Человек он добрый, но слабый.
Его со всех сторон теребят: и дома и на работе. Слышала, может, про
стрелочника, Кузьмича, который на балалайке ему играл в кабинете? Есть
такой у нас. Он все подушки Сергункову в кабинет таскал, да водочку, да
пельмени. Кузьмич баню станционную купил у него за четыреста целковых да
избу себе выстроил. Теперь и Сергунков ему не нужен. Вот он и сыграл ему
на балалайке... Так вот. А дома Сергункова жена ест поедом: он от нее все
вешаться бегает. Нет, слабый он, тут становой хребет нужен.
На следующий день с утра в дежурку собрался весь служебный персонал
станции по случаю приезда нового начальника. Всего-то было три сменных
дежурных, три стрелочника, кассир, уборщица да Крахмалюк, буфетчик, на
котором еще лежали обязанности завхоза, конюха и даже заведующего
магазином.
Этот Крахмалюк пришел первым, по-хозяйски расселся за столом дежурного,
захватил телефон и начал кричать что есть мочи:
- Навес, дай мне совхоз! А? Как меня железом обеспечить? А? А насчет
картошки? А?
Это свое "А?" он выкрикивал так пронзительно, что вздрагивал и чуть
позванивал на стене электрический звонок.
Саня ходила по грязным скрипучим половицам и чувствовала, как что-то
тяжелое, тупое подымается у нее в груди и давит на самое горло. "Не войди
сейчас никто сюда, - подумала она, - оборву я этого буфетчика". Но по
счастью, дверь тихонько отворилась, вошла и встала у порога странно одетая
женщина лет сорока в длинном брезентовом фартуке, какие раньше носили