"Борис Можаев. Живой" - читать интересную книгу автора

- Ну и лето было! Сено в стогах гниет, - сказал Фомич.
- Какие это стога! Это ометы, а не стога. Три хороших навильника - вот
и весь стог. Их дождем прошибает. А сверху преют, и поддоннику много
остается. Сажают их ноне там, завтра тут... тьфу! - Дед плюнул, бросил
окурок и затоптал его сапогом. - Все луга испятнали. Раньше, бывало, стог
поставим - на десяти подводах не увезешь. Вот это стога стояли... Выше
дубьев! И всегда на одном месте.
- Это верно, - подтвердил Фомич. - Поначалу меня в колхозе, в нашей
бригаде то есть, вершить стога ставили.
- Какой из тебя вершитель! Ты еще сморчком был. Лучше попа Василия у
нас в Прудках никто не вершил. И одонья он клал сам. Все снопы клал гузом
вниз. Скирду к скирде, бывало, выведет - стоят, как зализанные. Год
простоят - и ничего с ними не сделается. Мастер был.
- Да-а... Мы его с Воронком брали. Он - председатель комбеда, я -
секретарь сельсовета... "Власть, говорит, пришла, матушка. Собирайся!" -
"Нет, говорим, только тебя, отец Василий, одного до сельсовета". - "А там
уж ждут нас обоих", - говорит поп. И точно. Там уж уполномоченные ждали
его, из района приехали. Все знал. Пронзительного ума был человек.
- Промзель, это точно, - согласился дед Филат. - Ну, посидели, Федька,
и будет...
Дед Филат встал, скинул с себя драную фуфайку, снял с дерева косу.
- Значит, передом пойду, как договорились.
- Это где ж мы с тобой договаривались? - Живой разинул рот от
удивления.
Но дед будто и не слыхал... Коротко ударил с угла раза два косой,
закосил рядок и пошел вдоль деляны.
Косил он неожиданно легко, с подсадом, и аккуратно выкладывал траву.
"Вот те и напарник незваный пришел. Ну что ж с ним делать? За рубаху
его не оттащишь, - думал Фомич. - Ему ведь тоже кормиться надо".
Живой было резко пошел за дедом, но по его захвату, как нарочно, рос
густой рябинник и торчало много высоких порыжелых кочетков. Трава
перестоялась, а рябинник так и вовсе у корней был что твоя проволока, аж
коса звенела. Того и гляди, пятку порвешь. Разов десять махнешь, а там уж
коса не берет, мусатит траву - и шабаш. Фомич поминутно останавливался,
вынимал брусок и точил косу. А дед Филат без остановок все смолит и
смолит, аж рубаха пузырится - вон куда ушел!
"И что за коса у него? - думал Фомич. - Прямо змея. И дед еще при
силе... жилистый! Это он на вид такой: дунешь - упадет. А гляди ты, как
уписывает. Оно, пожалуй, кстати, что помощник сыскался. Не то вон намедни
выкосил Андрюшину деляну - время согревать да в стога метать, а с кем?
Дуню не посадишь на стог - не свершит. Самому придется и навивать, и
вершить, и утаптывать. Налагаешься со стога да на стог так, что язык
высунешь. А деда посажу - и за милую душу. У него и вилы хорошие есть -
четырехрогие, стоговые. Теперь таких не купишь".
Когда Фомич закончил свой рядок, дед Филат уже отдышался.
- Ну что, Федька, ешь тебя лапоть! Али я не говорил тебе, что пятки
порежу?
Дед Филат сидел с открытым ртом, как гусенок в жаркий полдень, на груди
и на спине его синяя облезлая рубаха потемнела от пота.
- Коса у тебя - золото! - сказал Фомич, вытирая рукавом пот. - На всем