"Фарли Моуэт. Кит на заклание" - читать интересную книгу автора

перенять у гранита и океана их первобытную мощь.
Сейчас жизнь стала легче, и все же ньюфаундлендцы - народ совершенно
особый. Вплоть до 1950 года они не знали и знать не желали о том, что наша
планета перешла в руки нового племени - в руки носителей технического
прогресса. Ньюфаундлендцы продолжали жить, как жили их отцы и деды, в едином
ритме с окружающей природой.
В 1957 году, когда я впервые попал на Юго-западное побережье, мужчины и
подростки там все еще рыбачили в открытых пятиметровых плоскодонках и
выходили на промысел даже зимой, в такой холод, что у них рукавицы
примерзали к веслам. Некоторые из рыбаков владели более крупными лодками и
ставили на них допотопные одноцилиндровые двигатели; но и эти суденышки были
беспалубными. Ловили здесь треску, и, как правило, рыбаки доставляли улов к
своим собственным причалам, построенным из еловых бревен, и сами разделывали
треску под специальными навесами. Женщины и девушки расстилали выпотрошенную
и посоленную рыбу на деревянных сушилках, сколоченных из жердей. Как и
триста лет назад, соленая треска оставалась здесь основным продуктом
питания.
Воистину ньюфаундлендцев не коснулась современная цивилизация! Но не
только это привлекало меня в них. При всей суровости их повседневного
существования ньюфаундлендцы относились и друг к другу, и к приезжим с
удивительной доброжелательностью и щедростью, которые превосходят все, что я
когда-либо встречал у других народов, за исключением, пожалуй, эскимосов.
Ньюфаундлендцы - лучшие люди на земле, решил я тогда и дал себе слово, что
когда-нибудь перееду на этот остров и навсегда покину материк с его
стремлением механизировать все на свете, с его идиотской страстью к
бессмысленному производству ради столь же бессмысленного потребления, с его
губительной погоней за новизной исключительно ради новизны, с его бездумным
поклонением двуликому "прогрессу".

В 1961 году я вернулся к неприютным берегам Ньюфаундленда на своей
ветхой шхуне и с божьей помощью не утонул и не разбился; только помогал мне,
конечно, не бог, а рыбаки: с большим тактом, благодаря которому вместе с
моей жизнью было спасено и мое самолюбие, они позаботились о том, чтобы я
избежал участи, обычно постигающей дураков и дилетантов, когда они попадают
в суровые условия.
Следующим летом мы с Клэр двинулись вдоль побережья на запад, начав с
залива Бей-Деспэр. Когда же лету пришел конец, выяснилось, что особого
желания возвращаться на материк у нас нет. Мы начали подумывать о том, чтобы
остаться зимовать в одном из рыбацких поселков Юго-западного побережья, но к
исходу августа все еще не решили, на каком из них остановить выбор.
Продолжая без всякой цели продвигаться к западу, мы достигли Бюржо. Мы
не собирались устраиваться в Бюржо на зиму, поскольку нам рассказывали, что
построенный там современный рыбозавод в корне изменил прежний характер этого
городка. Нет, мы держали путь к крошечной деревушке под названием Гран-Брюи,
лежавшей в нескольких милях западнее Бюржо. Однако, когда мы были на
траверзе острова Боар-Айленд, у входа в сложный лабиринт проливов между
островами Бюржо, у нас заглох двигатель. Идти проливами под одними парусами
было рискованно, и мы неохотно свернули к Бюржо. К тому времени, когда шхуна
была готова продолжить плавание, погода испортилась. Мы застряли в гавани.
Бюржо, во всяком случае восточная его часть, где находилась пристань,