"Александр Александрович Мосолов. При дворе последнего императора " - читать интересную книгу автора

никаких сумм черносотенной прессе ни разу выдано не было. Из личных же сумм
государя, так называемых карманных его денег (200 000 рублей в год),
оплачивались счета по гардеробу государя и подарки, им делаемые. В редких
случаях из этих денег государь оказывал помощь лицам, почему-либо ему
близким. Не думаю, чтобы что-либо из этих средств перепало означенной
прессе.
Расходами государыни ведал ее секретарь граф Я. Н. Ростовцев. Когда из
клубов поползли слухи, что государыня поддерживает черносотенную печать,
граф Фредерикс приказал мне их проверить. Я пригласил к себе графа
Ростовцева и после часовой беседы с ним убедился в полной вздорности молвы.
По закону я ведал придворной цензурой, созданной специально для
контроля всего, что писалось о высочайших особах, их словах, действиях и пр.
Статьи в "Русском Знамени" и других газетах, где проводилась мысль, что
государя принудили подписать акт о введении конституционного образа
правления в России, я неизменно вычеркивал. Особенно много хлопот мне создал
Дубровин. Несколько раз он являлся ко мне для объяснений и старался
доказать, что об этом знает лично от государя. С Грингмутом по этому же
вопросу у меня была переписка.
Все приемы у государя, по положению, проходили чрез церемониальную
часть министерства двора. Но в это время государь, действительно, принимал
несколько раз, помимо церемониальной части, как бы в частном порядке,
Дубровина с его приверженцами, а также какие-то черносотенные депутации из
провинции. Министр двора об этом узнал постфактум, просматривая
камер-фурьерский журнал. Граф Фредерикс не раз указывал Его Величеству на
нежелательность и опасность подобных секретных посещений. Государь отвечал:
"Неужели я не могу интересоваться тем, что думают и говорят преданные мне
лица о моем управлении государством?"
Эти тайные приемы продолжались около полугода.
Черносотенная печать травила графа Витте грубо и оскорбительно. Находя
это возмутительным, я неоднократно звонил по телефону в Управление по делам
печати и обращал внимание на недопустимость таких писаний.
Источником, откуда инспирировалась и поддерживалась кампания против
Витте, был императорский яхт-клуб. Он посещался молодыми великими князьями и
государственными деятелями, принадлежавшими к высшей аристократии.
Считаю нужным сказать несколько слов о положении Сергея Юльевича и
Матильды Ивановны при дворе и в обществе. Брак с Витте был вторым, после
развода М. И. с первым ее мужем Лисаневичем. Несмотря на то что С. Ю.
занимал должность министра финансов при Александре III и Николае II, а при
последнем государе был и председателем Совета министров и возведен в
графское достоинство, обе государыни, как Мария Федоровна, так и Александра
Федоровна, категорически отказывались принимать Матильду Ивановну.
Естественно, за государынями не принимали ее и при великокняжеских дворах.
Это обстоятельство служило одной из немалых причин озлобления Витте
против двора и света. Жена его в ответ на пренебрежение к ней создала у себя
открытый дом с великолепными завтраками, обедами и ужинами и пышными,
необычайно оживленными вечерами. На трапезах и вечерах у Витте бывал весь,
почти без исключения, тот же самый высший свет и некоторые великие князья.
Как я уже сказал, кампания против Витте шла из яхт-клуба. Те самые
господа, которых Сергей Юльевич и Матильда Ивановна прикармливали и которым
нередко помогали, были авторами самых злостных сенсаций. Круги, которым клуб