"Александр Александрович Мосолов. При дворе последнего императора " - читать интересную книгу автора

постели больного, не допуская к нему не только посторонних, но и тех,
которых желал видеть сам государь. Министра двора она согласилась ежедневно
допускать в комнату императора, но часто заставляла его оставаться за
ширмою, не показываясь и не разговаривая с государем. Когда Фредерикс
испрашивал у императрицы прямо до двора касающиеся какие-либо распоряжения,
она обыкновенно говорила, чтобы граф об этом не беспокоился, так как она уже
распорядилась. И действительно, императрица отдавала приказания
непосредственно ему подчиненным лицам, которые уже затем докладывали о
полученных указаниях, причем добавляли, что государыня приказывала о своих
распоряжениях не говорить. Все эти приказания передавались фрейлинами А. А.
Олениной и С. Орбелиани, а также Е. Н. Оболенской. Скоро, однако, этих
фрейлин оказалось недостаточно, и императрица вызвала из Рима бывшую свою
фрейлину княжну Марию Викторовну Барятинскую, с которой государыня за три
года перед этим поссорилась. Княжна Барятинская, весьма умная и толковая
барышня, тогда лет около тридцати, заняла при государыне место ее начальника
штаба и всем управляла с большой энергией. Она устранила ненормальность
положения, переговаривая с министром и со мной о всех желаниях государыни до
отдачи приказаний. При ней эти желания незаметно стали переходить от
вопросов, касающихся только так называемых "полковников от котлет",3 к
вопросам, касающимся министров, чем граф Фредерикс ставился иногда в
затруднительное положение. В императрице за время болезни государя особенно
ярко сказались умственные способности и кругозор маленькой немецкой
принцессы, хорошей матери, любящей порядок и экономию в хозяйстве своего
дома, но не могущей по внутреннему своему содержанию стать настоящей
императрицей, что особенно жаль, так как при твердости ее характера она
могла бы помочь государю. Увы, горизонты мысли государыни были много уже,
чем у государя, вследствие чего ее помощь ему скорее вредила. Странно, что
две родные сестры, получившие одинаковое воспитание и образование, так
разнились между собою. Великая княгиня Елисавета Федоровна после нескольких
лет пребывания в России душою и понятиями стала совсем русскою, тогда как
императрица, любя Россию, до конца своего царствования не могла понять
русскую душу и не умела внушить к себе той любви, которую внушала ее
сестра.4 О причинах этого буду говорить в другом месте.
Наконец наступило улучшение в состоянии здоровья государя. Пользующие
его врачи ежедневно собирались у меня для составления бюллетеней и часто
долго спорили о том, как выразить настоящее состояние больного. Находящиеся
в Ялте министры настаивали на желательности объявления государя вне
опасности. Лейб-медик Гирш согласился, но профессор Попов объяснил, что еще
в течение недели он не находит возможным этого признать, так как период, при
котором возможно прободение кишок, не прошел. Ввиду этого я заявил медикам,
что после сообщенных раньше в бюллетене улучшений в здоровье государя
задержка объявления о том, что он вне опасности, может быть приписана
неправильному лечению. Поэтому предполагаю, что министр двора может
вернуться к своему первоначальному намерению вызвать берлинскую
знаменитость, которую еще в начале болезни советовала выписать императрица
Мария Федоровна.
На следующий день профессор Попов присоединился к мнению своих коллег,
и было объявлено, что государь уже вне опасности. Это по всей России
произвело успокоительное впечатление. Пользующие государя врачи
порекомендовали царю совершать прогулки на чистом воздухе, но профессор