"Тони Моррисон. Жалость" - читать интересную книгу автора

- Одни остались, птенцы вылупились сами, - сурово отвечает Лина.
- Они выжили? - срывающимся шепотом вопрошает Флоренс.
- Выжили мы, - говорит Лина.

Потом Флоренс вздыхает, кладет голову Лине на плечо, и только когда
заснет, ее лицо высветляет улыбка. У одной по матери тоска, у другой по
материнству - вот два кончика, а веревочка одна и на одно веретено мотана,
так что знает Лина: никуда не денешься, если тоска эта в костях у тебя
сидит. Подрастая, Флоренс быстро всему училась - схват-чивая, как с полки
брала. Кого, как не ее, пускать на кузнецово разыскание, вот только
расслабла она от мечтания о нем.
Когда Хозяйка принялась смотреться в зеркало (ишь, безрассудство какое:
самой же одно расстройство, да и беду кличет), Лина сперва глаза закрыла, а
после и вовсе во двор пошла. Дел-то куча накопилась, и Горемыка, как всегда,
невесть где слоняется. Брюхатая или нет, а могла бы уж хоть навоз из стойла
убрать. Лина вошла в коровник, глянула на сломанные сани - в холода они с
Флоренс спали в них. При виде паутины, которая оплела сани от полоза до
настила, Лина вздохнула и вдруг у нее перехватило дух. Далеко задвинутые,
под санями оказались мокасины Флоренс; лет десять назад их Лина сама ей
смастерила из кроличьей шкурки - заброшенные и пустые, дожидаются, словно
два гробика. Выскочила из коровника, будто ее кто ударил. Встала у двери и
стоит. И куда теперь? На то, как там Хозяйку обуяли сожаления (а это ведь
опасная штука - так и манит к себе злых духов!), глаза бы не смотрели,
поэтому решила Лина пойти на реку, поискать Горемыку: та часто туда ходит с
умершим ребенком разговаривать.
Река блестела, играла по быстринам под солнцем, уходящим медленно, что
невеста: плясать на свадьбе любим и хотим, а дальше-то не очень - встанет,
задумается. Горемыки нигде не видно, но тут вдруг Лина почуяла сладостный
дух костра и двинулась на него. Осторожно, нога за ногу, пошла и пошла на
запах дыма. Скоро услышала и голоса - несколько, и тоже настороженные,
нарочно негромкие. Последние ярдов сто на звук ползуном лезла и увидела тени
у маленького костерка, разведенного в глубоком приямке. В мятой траве
грушанке, под двумя кустами боярышника привал устроили несколько взрослых с
мальчиком. Один мужчина спал, другой что-то строгал ножиком. Три женщины, из
которых две явно европейки, похоже, заметали следы - убирали объедки,
скорлупки, кукурузные обертки - и что-то пихали обратно в мешок. Оружия не
заметно, мирные видать, - подумала Лина, подбираясь ближе. Когда она им себя
оказала, все, кроме спящего, вскочили на ноги. Лина узнала в них пассажиров
фургона, в котором уехала Флоренс. Ее сердце сжалось. Неужто беда?

- Путем-дорогой здравствуйте, - поздоровался мужчина.
- И вам того же, - отозвалась Лина.
- Мы на вашей земле, мэм?
- Нет. Да вы, пожалуйте, располагайтесь.
- Гм, спасибо, мэм. Мы не надолго. - Напряжение его отпустило;

других тоже.

- А я помню вас, - сказала Лина. - Вы в фургоне ехали. На Харт-