"Тони Моррисон. Не бойся (= "Жалость")" - читать интересную книгу автора

каскадом чистой воды спинку.

- В каком смысле, хозяюшка?

- Ну, Лина, ты меня, что ли, не поняла?

- Поняла.

- Ну - и?

- Ой, смотрите! - вскинулась Патриция, показывая ручонкой.

- Тш-ш-ш, - шикнула на нее Лина. - Не испугай их!

Но поздно. Лисица с лисятами шарахнулась и исчезла - повела их искать
другого водопою.

- Ну так что, - не отступала Ребекка. - Знала?

- Да было раз.

- И как?

- Не хорошо. Не хорошо, госпожа.

- Что же так?

- Ладно бы только кланяться. Ходить за ним, убирать. Но когда меня
порют, мне не нравится. Вот ни капельки.

Передав ребенка матери, Лина встала и пошла в малинник, где висело ее
платье. Одевшись, повесила на локоть корзину с постирушкой и подала руку
Патриции.
Оставшись одна с ребенком, Ребекка второй раз в этот день порадовалась
чудесному своему благополучию. Ведь жен бить, вроде как даже и положено, а
если ты, вдобавок, еще и не жена, то и ограничения (не бить после девяти
вечера, бить только за дело, а не по гневливости) на тебя не
распространяются. Кто был возлюбленный Лины? Туземец? Скорее всего, нет.
Богач? Или простой солдат либо матрос? Богач, наверное, - подумала
Ребекка, - они все такие! Добрые матросы ей встречались, зато короткий опыт
пребывания в качестве кухонной девки у богатея ничего хорошего о благородном
сословии не сообщил. Впрочем, кроме матери, ее никто ни разу в жизни не
ударил. Прошло четырнадцать лет, а о матери она ничего так и не знает - жива
ли? Какой-то капитан - знакомый Джекоба - наводил справки. Через полтора
года после того, как его попросили разузнать, отчитался: они всей семьей,
оказывается, переехали. Куда, никто сказать не может. Ребекка вылезла из
ручья, положила сыночка на теплую траву и, одеваясь, задумалась - как,
интересно, изменилась мать? Небось, седая стала, сгорбленная, вся в
морщинах. А глаза, поди, по-прежнему колючие, хитрые, так и сверлят тебя
подозрительностью, помнится, ужасно бесившей Ребекку. Хотя, быть может, от