"Тони Моррисон. Не бойся (= "Жалость")" - читать интересную книгу автора

"Кому жениться - сюда", лаконично оповещала вывеска рядом с входом в
кофейню, а пониже, мелкими буковками, строка или даже стих, в котором сквозь
предостережение проглядывало нечто завлекательное: "Страсть похотения без
брака не есть ли блуд, грехом чреватый?" Старый и не совсем трезвый дьяк
оказался шустер. Всего через пару минут они уже сидели в телеге, и сердце -
ах! - так и обмирало от предвкушения сладостной наполненности новой жизни.
Поначалу он был робок, что она объясняла себе отсутствием у него опыта
жизни ввосьмером в одной-единственной чердачной комнатушке - его не приучили
к тому, чтобы на рассвете певучим крикам уличных разносчиков вторили
страстные стоны с соседней постели. В общем, между ними не происходило ни
того, что описывала Доротея, ни акробатики, о которой, икая от хохота,
рассказывала Лидия; на быстрые сердитые совокупления ее родителей это тоже
не походило. Она даже не чувствовала, что он ее берет, как-то все само собой
получалось.

- Звездочка ты моя путеводная, - приговаривал он.

Пошел период долгого взаимопознавания - предпочтения, привычки...
Какие-то отпали, вместо них появились новые... Разногласия - да, злость -
нет, не было такого. Появилось доверие, а с ним бессловесные нескончаемые
беседы, которые и служат опорой многолетней совместной жизни. Попытки
поговорить о религии (как же они бесили ее мать!) не вызвали в нем интереса.
К этому он был непробиваемо равнодушен - уж сколько на него давили соседи,
всячески понуждали присоединиться к пастве, а не поддался, но если ей
захочется... пожалуйста, почему нет? Несколько раз Ребекка к ним сходила, но
от дальнейшего слияния с общиной предпочла воздержаться, и он не скрывал,
что доволен ее решением. В итоге изучили друг друга досконально, да и зажили
малым своим мирком, переплетясь и корнями, и ветвием. Извне никто им не был
нужен. Или так им казалось. Потому что ведь будут же дети! И они были.
Родила Патрицию, затем сына. Да и потом рожала, каждый раз забывая, что
предыдущий так грудничком ведь и помер. Забывая про то, как капает с грудей,
как запекаются, пухнут и болят соски - сорочку не наденешь! А главное,
забывая, как короток может быть путь от колыбели к могиле.
Сыновья умирали, а годы шли, и Джекоб постепенно убедился, что фермой
выжить можно, но в люди не выбьешься. Стал больше торговать, мотаться в
разъездах. Зато когда возвращался - вот было радости! Опять же новости
привозил, рассказывал о всяких диковинах и напастях: какой гнев, бой и
погром пошел, когда в городе среди бела дня воин тамошнего племени застрелил
проезжавшего мимо пастора - прямо на скаку с лошади сшиб; какие шелка
появились в лавке - всех цветов радуги, таких и в природе-то не сыщешь; как
поймали пирата, привязали к колоде и тащили на виселицу, а он ругательски
ругал палачей на трех языках; как мяснику задали плетей за торговлю заразным
мясом; как в воскресенье целый день лило без передышки, а на клиросе поют, и
сквозь шум дождя издали это было нечто замогильное. Рассказы о его
странствиях она слушала с удовольствием, но они и тревожили ее, бередили
ощущение неустроенности здешней жизни, полной опасностей, защитой от которых
у нее он один. Если помощницы, которых он вдруг иногда привозил ей, были
молоды и неумелы, то подарками просто забаловал. Привез новый хороший
разделочный нож, лошадь-качалку для Патриции... Какое-то время спустя она
стала замечать, что рассказов становится все меньше, а подарков больше, да