"Тони Моррисон. Не бойся (= "Жалость")" - читать интересную книгу автора

пересохлому куску мыла, которым она отмывала их, к тому, как вновь и вновь
отполаскивала каждую темно-медовую прядочку от кровавого ужаса, безнадежно
застлавшего ей всю душу черным.
На гробик, под шкуряным покровом ждущий оттепели, Ребекка не взглянула
ни разу. Но когда земля, наконец, помягчела, когда Джекоб сумел-таки уцепить
ее заступом и они опустили гроб в ямку, она села наземь, схвативши себя за
локти, и, забыв о сырости, не сводила глаз с каждого комочка и камушка, что
сыпали сверху. Весь день там просидела и всю ночь. Никто - ни Джекоб, ни
Горемыка, ни Лина - не мог приподнять ее. Да уж и пастору не осилить было,
потому что кто, как не он с его присными, кощунственной ересью своей
обездолил ее детей, лишил малюток спасения во Христе. Лишь рычала, когда ее
трогали; набрасывали одеяло на плечи - срывала. Тогда ее оставили одну,
ушли, качая головами и бормоча молитвы о ее прощении. На рассвете по
свежевыпавшему легкому снежку пришла Лина и разложила на могиле красивые
камешки и еду, украсив холмик пахучими ветками, потом стала говорить, что ее
мальчики и Патриция теперь звездочки в небе или что-то еще, такое же
благолепное, - желтые и зеленые пташки, игривые лисенята или облачка
жемчужные с розовым подбоем, хороводя-щие на краю небосклона. Языческий
лепет, конечно, но по утешности своей, может, и не хуже чем да избавлены
будут скончавшиеся без покаяния сродники, ближние и знаемые наши от муки
вечныя... Вообще молитвы, которым и Ребекку научили, и сами неустанно
повторяли баптисты местного сообщества, были труднопостигаемы и искомого
облегчения не приносили.
...Однажды летним днем она сидела на завалинке, шила и перед Линой
рисовалась сомнительными речами, а та помешивала белье, здесь же, подле нее
кипятившееся в чане.

- Думаю, Господь и не ведает, кто мы есть. Ведал бы, пожалуй, возлюбил
бы, но думаю, про нас Он и слыхом не слыхивал.

- Но ведь Он сотворил нас, так? Разве нет?

- Сотворил. Да Он и хвосты павлиньи сотворил такожде. Это, никак,
поухищренней будет!

- Вот тебе на! Ведь мы поем и говорим, а павлины нет.

- Мы поневоле вынуждаемся. А павлинам оно не надобно. И что в нас еще
хорошего?

- Разумения. И руки, чтобы всякую вещь ладить.

- Ну, так ведь то для себя все. Для собственной страды и пропитания. То
ж не ему, не Богу. Он где-то далеко, в конце Вселенной. Что ему до нас!

- А что же Он тогда делает, коль не доглядывает за нами?

- Да черт его знает!

И обе они прыснули со смеху, как малые девчонки, что прячутся за