"Тони Моррисон. Не бойся (= "Жалость")" - читать интересную книгу автора

была Патриция, а если ее тоже лягнет в голову кобыла, то эта утрата для
Ребекки будет не так тяжела.

- Здесь по соседству есть священник, - продолжил д'Ортега. - Я попрошу,
и он отвезет ее к вам. Посажу их на шкуну, и - пожалуйста, встречайте в
любом порту по вашему выбору.

- Нет. Я сказал - нет.

Вдруг пахнущая чесноком женщина опустилась на колени и закрыла глаза.
Написали расписки. Не оспаривая того, что девочка стоит двадцать
пиастров, - конечно, ведь ей сколько лет еще служить! - в конце концов сумму
оставшегося долга скостили, сойдясь на трех хогсхедах табака (то есть
больших, каждая весом чуть не в полтонны, бочках) или пятнадцати английских
фунтах, но лучше все-таки деньгами. Напряжение спало - видно было, как
помягчело лицо д'Ортеги. В нетерпении (хоте-
лось поскорей убраться и на свободе насладиться радостью разрешения
кляузного дела) Джекоб наскоро простился с мадам д'Ортега, двумя ее
отпрысками и их отцом. На узенькой дорожке, ведущей к воротам, снова
развернул Регину, махнул рукой чете хозяев и опять, сам того не желая,
позавидовал: какой дом! А чего стоит изгородь! А ворота!
Впервые в жизни он не хитрил, не льстил, не строил козней, но
разговаривал с богатым дворянином на равных. И осознал (хотя и не впервые),
что только в имуществе, а не в генеалогии, не в породе меж ними разница. Так
разве не вельми ласкательно и у себя такую ж городьбу иметь, остенить ею
собственного имения краеугольные камни? А однажды - да ведь, поди, не так уж
и нескоро - возвести и на своей поля^ не такие же палаты. Как раз на задах
участка есть пригожий взгорок - и на холмы оттуда вид куда краше нынешнего,
и на долину речки. Витиеватая роскошь, как у д'Ортеги, нам ни к чему, оно
конечно. Его языческим излишествам подражать не будем, но сделаем все как
надо. И будет чисто, четко, даже благородно, потому что не проглянет нигде
изначальная подлость, как в "Вольнице". Праздную жизнь д'Ортеге обеспечивает
лишь безграничный доступ к даровой рабочей силе. Не используй он сонмищ
порабощенных ангольцев - был бы не просто должником, как сейчас. Куда там!
Ел бы из собственной ладошки, а не с серебра и фарфора, и спал бы в Африке
под кустом, а не в кровати под балдахином. Джекобу претило богатство, основу
которого составляет подневольный труд, да к нему ведь подавай вдобавок еще и
наемную стражу! Как бы ни был он мало набожен, но остатки протестантизма
заставляли его к плеткам, цепям и вооруженным надсмотрщикам испытывать
отвращение. Он был полон решимости доказать, что собственными усердными
трудами можно разбогатеть и добиться положения в обществе не хуже чем у
д'Ортеги, при этом не разменивая на звонкую монету честь и совесть.
Похлопав Регину по холке, Джекоб понудил ее ускорить шаг. Солнце стояло
низко, повеяло прохладой. Он торопился: следовало засветло вернуться на
виргинский берег в таверну Перси, чтобы выспаться в кровати - если все не
окажутся заняты, а то ведь там на них, бывает, спят и по трое. В этом случае
придется вместе с другими запоздалыми постояльцами искать место на лавке или
прямо на полу. Но первым делом надо будет хватануть кружечку-другую эля -
это обязательно: чтобы его чистое, горькое послевкусие смыло сладковатый
гнилостный привкус порока и порченого табака, отдушкой которого словно весь