"Тони Моррисон. Не бойся (= "Жалость")" - читать интересную книгу автора

- В Анголе. Но детишки наши, прошу заметить, родились не там.

- Стало быть, в Португалии?

- Да нет. В Мэриленде.

- А, то есть в Англии!

Как выяснилось, д'Ортега был третьим сыном скотовода, на родине никаких
надежд у него не намечалось. Уехал в Анголу, главный для Португалии источник
снабжения рабами, и подвизался на отправке их в Бразилию, но обнаружил, что
снискать богатство, по всей вероятности,
будет быстрее и легче, отъехав еще дальше за рубеж. Пас одни стада,
стал пасти другие, и переход от одних к другим оказался столь же несложен,
сколь баснословно выгоден. До поры до времени, - подумал Джекоб. На новом
месте д'Ортега последнее время не очень-то преуспевал, однако не сомневался,
что постепенно его дела поправятся, в чем застольная беседа и должна была
убедить гостя.
У них с женой было шестеро детей; двоим возраст позволял обедать со
взрослыми. Мальчики (один тринадцати, другой четырнадцати лет) бессловесно
восседали в таких же париках, как у отца, словно присутствуют на официальном
приеме или слушают дело в суде. Тут Джекоб поймал себя на том, что
злобствует в данном случае не в меру и невпопад, а единственно оттого, что
сам потомства не имеет - и даже не только сыновей, а вообще. Теперь, когда
дочь Патриция последовала за умершими братьями, нет никого, кто мог бы
унаследовать плоды его трудов, пусть нынче скромные, но в будущем обещающие
набрать весу. В приюте его научили давить зависть в зародыше, и Джекоб нашел
себе иное развлечение - выискивать изъяны брачного союза хозяев. Казалось,
они друг дружке хорошо подходят: пустые и сластолюбивые, больше гордятся
оловянной столовой утварью и фарфором, нежели сыновьями. Понятно, отчего
д'Ортега увяз в долгах. Всю прибыль тратит на побрякушки, расходов не
соразмеряет; отсюда шелковые чулки, в пух и прах разодетая жена, горящие
среди бела дня свечи; таким манером временный неуспех - будь то затонувший
корабль или погибший урожай - легко превратить в постоянный. Наблюдая за
четой хозяев, Джекоб заметил, что муж и жена ни разу друг на друга даже не
посмотрят, разве что искоса, украдкой, когда другой глядит в сторону. Что
означают эти быстрые уколы взглядами исподтишка, он, конечно же, знать не
мог, но, давясь несъедобной едой и мучась от невразумительного разговора,
забавлялся тем, что воображал худшее. Они не улыбались, а ухмылялись; не
смеялись - хихикали. Он представлял себе, как жестоки они со слугами и как
лебезят перед священником. В начале обеда очень смущался из-за неизбежных
следствий долгого пути - заляпанных глиной сапог, нечистых рук, запаха
пота, - но потом неловкость отступила, ее напрочь вытеснили напудренное лицо
миссис д'Ортега и густой, тяжелый аромат ее духов. Единственной, если можно
так сказать, отдушиной была пахнущая чесночком кухарка, подававшая к столу.
Изредка оказываясь в компании толстосумов с их женами, которые сами
меняют наряды ежедневно, а слуг одевают в дерюгу, он вновь и вновь убеждался
в том, какой алмаз его Ребекка. Едва увидев, как его будущая невеста,
нагруженная постелью, двумя коробами и тяжелым саквояжем, неуклюже
спускается по сходням с корабля, он понял, что вытащил счастливый билет. Он