"Тони Мориссон. Любовь " - читать интересную книгу автора

шею. Потом понял, что это волосы - их сдувало ветром вперед, и они
отвлекали, не давая толком разглядеть лицо. Она показалась ему милой
девочкой, изящной, даже воспитанной, но сбившейся с пути.
- Старухи Коузи, - сказал он. - Это их дом вы ищете. Он давно уже не
номер первый, но им ведь не объяснишь. Им вообще ничего не объяснишь. Он
теперь 1410-й или 1401-й, что ли.
Настала ее очередь удивленно переспрашивать.
- Да говорю же вам! - вдруг впал он в раздражение: это, должно быть,
ветер, подумал он, поэтому слезы из глаз. - Вон прямо туда идите. Мимо него
не пройдешь, разве что если нарочно. Огромный, что твой кафедральный собор.
Она поблагодарила, но когда он в спину ей вдруг выкрикнул: "Или что
твоя тюрьма", не обернулась.
Что заставило его произнести это, Сандлер Гиббоне и сам не понял. Думал
вроде бы о жене. Как она сошла с автобуса и, осторожно ступая по скользкой
мостовой, бредет к их подъездной дорожке. Тут она уже не упадет - с
гарантией! - потому что благодаря способности предвидеть и здравому смыслу,
которым он всегда славился, ее муж оказался подготовлен даже к морозам, хотя
вообще-то их в здешних местах отродясь не бывало. Однако само собой
выскочившее слово "тюрьма" означало, что в действительности мысли были о
внуке Роумене - ему пора было вернуться из школы часа полтора назад. В свои
четырнадцать мальчишка уже вытянулся, даже чересчур, стал крепок, и какая-то
ленца в нем завелась, да и скрытность, из-за которой дед каждый раз мял в
ладони большой палец, когда видел внука. Они с Вайдой Гиббоне оба были внуку
рады, с готовностью взяли его на воспитание, когда их дочь и зять уехали на
заработки. Мать записалась в армию, отец - в торговый флот. У них, по сути,
выбора-то не было: когда закрылся консервный завод, работа осталась разве
что на подхвате - женщинам мыть полы в Гавани, мужчинам собирать на дороге
мусор. "Папка с мамкой не у дел - вот сынок и налетел!" - говаривала
когда-то мать Сандлера. Конечно, хорошо, что у мальца постоянная работа
дворника, но одним этим не удержишь Роумена в узде и вне поля зрения
полицейских, которые прямо землю копытом роют, при том что рыть им тут особо
негде. Собственное детство Сандлера прошло под знаком страха перед
"виджилантами" - были тогда такие довольно злобные и шустрые белые, что
объединялись в "гражданские комитеты бдительности" (Vigilance comittees), но
теперь их энтузиазм полностью передался молодчикам в темно-синей форме.
Полицейский участок, в котором тридцать лет назад был один шериф и одна
секретарша, теперь для поддержания порядка располагал четырьмя машинами
патрульной службы и восемью сержантами с портативными рациями.
Он как раз вытирал с ладоней соляную пыль, когда одновременно появились
оба его подопечных - одна тут же вскричала:
- У-ууу! Здорово ты придумал! Я уж боялась, шею себе сверну!
Другой возмутился:
- Бабушка, ну что ты несешь такое? Я же всю дорогу от автобуса вел тебя
за руку!
- Конечно, конечно, деточка, - улыбнулась Вайда Гиббоне, надеясь лишить
этим мужа всякой почвы для критики в адрес внука.
За обедом, едва от печеной картошки на душе потеплело, Сандлер вернулся
к разговору, начатому еще когда они втроем накрывали на стол.
- Так кого, говоришь, она искала? - нахмурившись, спросила Вайда.
Свинина подогретая - она подогретая и есть: жесткой стала, что ты будешь