"Джезебел Морган. Охотники Смерти или Сказка о настоящей Верности" - читать интересную книгу автора

однажды на горном перевале). Золотистый песок выстилает ровную невесомую
дорогу в черном беспамятстве, и я знаю, что должна следовать по ней.
Прощай, Мой Лорд...
Плохо. Мне плохо. Так плохо, что хуже уже быть не может. Но я
счастлива!
(Хотя бы потому, что это положение вещей заставляет надеяться на
лучшее).
Тело болит. Все. Запястья выкручены и привязаны над моей головой к
пористо-ржавому кольцу. Ноги подгибаются, упираясь в неровную платформу.
Сквозь подошву сапог чувствую тупые уколы - кто-то пытается подпихнуть
побольше хвороста. Затекла шея, пытаюсь поднять голову. Сквозь закрытые веки
проникает холодный сумрачный свет. Голова даже не болит. Возникает чувство,
что ее просто нет. Думать мне, соответственно, нечем.
Как всегда... не в последний раз...
Хотя, скорее, именно в последний. Не надо быть Посвященной
S'ien'ter[12], чтобы понять, что происходит.
Но я все же открыла глаза. Точнее, попыталась. Слабо дернулись веки,
отказываясь повиноваться. За спиной чувствую прозрачный льдисто-теплый
вздох. Кир. Он сомневался, что я жива. Глупый. Я так просто не умираю.
Усилием воли все-таки чуть приоткрываю глаза. Медленно возвращается
слух, накладываясь на полученное изображение. Отче читает прочувственную
проповедь о том, что мир в этот прекрасный день (тебе бы мое состояние,
отче, посмотрела бы я, насколько был бы тогда день прекрасным!) избавляется
от двух чудовищ...
- Мир с нашей смертью теряет часть себя! - не выдержал Кир. Он прикован
с другой стороны позорного столба. Пытаясь сдержать чистую ярость: здесь
обычно казнили разбойников или наемных убийц, пытавшихся убить Милорда
(никому это не удавалось, - моя мать знала свое дело), пороли провинившихся
слуг.
И меня?! Здесь?! Наравне с теми? Да они с ума сошли!
- Молчи, отродье окаянной тьмы! - гневно восклицает отче. Позади него
стоит с безучастным видом Мой Лорд. По нему не видно, что он пил всю ночь,
но уже не скажешь, что это очень опасный хищник, каким его привыкли считать
все. Просто очень усталый и уже не молодой мужчина. Чуть в стороне с
чувством собственного достоинства стоит Крейя. Она успела себя привести в
порядок, макияж на ее лице безупречен, также как и дорогое шикарное платье,
и подобранные под его вызывающе-багровый цвет рубины в ожерелье. Только вот
глаза подкачали. Покрасневшие, с чуть припухшими веками. И затравленный
бегающий взгляд.
- Да очистит их святой огонь! - восклицает торжествующий отче. Кто-то
излишне услужливый подает ему зажженный факел. Священник широким и
презрительным жестом бросает его на сухие, но уже успевшие покрыться
холодной влагой дрова.
В ветви летят и другие факелы. С сухим потрескиванием занимается пламя.
Очень медленно. С церемониальным поклоном отче подает два горящих факела
Милорду и Крейе. Женщина недовольно поджав губки, берет его и, подойдя к не
разгоревшемуся костру поближе, брезгливо швыряет факел почти мне под ноги.
Мой Лорд устало опустив голову медленно подходит к костру. От влажных
веток валит густой дым, я захожусь в кашле. Милорд вскидывает голову и
сталкивается с моим тяжелым взглядом.