"Даниил Лукич Мордовцев. Авантюристы (Историческая повесть времени царствования Екатерины II) " - читать интересную книгу автора

у обер-полицмейстера Козлова? - равнодушным тоном спросил
первоприсутствующий, словно бы он говорил: "прошу садиться".
- Утверждаюсь, - был такой же равнодушный ответ.
- Повторите оное здесь вкратце.
Вульф вздохнул. Видно было, что все это надоело ему, перемучило, и он
начал усталым голосом, монотонно, изредка останавливаясь, чтобы что-то
припомнить.
- В марте 1790 года вывезен я был из России под стражей, через польскую
границу, через форпост Толочинский. Генеральша Ляпунова тайно от мужа
провожала меня до первой станции. В Толочине прожил я месяца с три. Оттуда
писал к Ляпуновой о присылке денег через почту. Адресовал письмо на имя
живущего на Сретенке портного, иностранца Еремия. Ляпунова прислала мне сто
четыре червонца, лошадей моих и некоторые вещи через иностранного купца
Карла Штрема, и притом писала, чтобы через простого Еремия не посылать ей
писем, а через камердинера графа Федора Андреевича Остермана-Шмита. Ляпунова
должна была мне до сорока тысяч по векселям, которые я возвратил ее мужу
безденежно, за что Ляпунов подарил мне пару лошадей, а жена его выдала мне в
той сумме расписку. Расписку эту я оставил в прусской Силезии у капитана
Дотолонского, которого мне приятель, опасаясь, дабы в случае, когда захватят
меня здесь со всеми бумагами, оная не утратилась.
Он остановился, как бы что-то припоминая. В зале царствовала мертвая
тишина; только слышно было, как в паутине билась муха, а за окном гугняво
ворковали голуби.
- Получа от Ляпуновой деньги, - продолжал он, - поехал я в Силезию и
явился там к министру иностранных дел, графу Гойму, и жаловался на шефа
вольного корпуса и моего командира, барона Шлихтена, в том, что он не
доставил сведений о моей службе к московскому главнокомандующему, когда меня
обвинили здесь в самозванстве.
- Сведение было доставлено, - поправил его секретарь, вскинув на него и
на судей свой совиный взгляд,
- Да, точно, - подтвердил и Вульф, - барон Шлихтен оправдался,
представя копии с своих писем в Россию и ответы на них. После того, -
продолжал он, - граф Гойм приказал мне остаться в прусском местечке Гарау и
испросил у короля позволение жить мне в Пруссии. Когда я жил в Гарау, то
приезжал ко мне от Ляпуновой офицер Красовский с письмом. Ляпунова писала,
что муж ее умер, и она после него получила в наследство более трехсот душ,
170 000 рублей денег кроме бриллиантов и серебра, и что она, в благодарность
за возвращенные ей векселя и за претерпенное мною, хочет выйти за меня
замуж, и что когда получит от меня ответ, то, по разделе имений с малолетним
сыном своим, приедет ко мне, в Силезию. При этом писала, что посылает мне
пятьсот червонцев и куний мех. Мех я получил, а об червонцах Красовский
сказал, что у него их на дороге украли. Красовский сообщил мне, что ни
писем, ни портрета моего, которые я к ней послал через камердинера Шмита,
она не получала, и предложил мне вести переписку с Ляпуновой через брата
его, Андрея Красовского, секретаря в витебском городовом магистрате, но чтоб
я не подписывал своего имени, потому что на почте письма распечатывают.
Красовского я отправил в Москву, дал ему на дорогу семьдесят червонцев и
письмо к Ляпуновой, в котором писал, что если она хочет за меня замуж, то
приезжала бы ко мне в Пруссию и что я, в ожидании ее, на другой не женюсь.
Вскоре получил я от нее письмо, что раздел с ее сыном кончен и ничто не