"Даниил Лукич Мордовцев. Авантюристы (Историческая повесть времени царствования Екатерины II) " - читать интересную книгу автора

- Римско-католического.
- Так-с... А чин вашего сиятельства?
- Из прусской службы я вышел майором.
- Так вы изволите быть иностранцем, не российским подданным?
- Да, я иностранец.
Отец Иринарх положил перо. Он был в недоумении и не знал, что ему
делать.
- Простите, ваше превосходительство, - обратился он к хозяйке, - я в
затруднении.
- Почему же, отец Иринарх? - спросила Марья Дмитриевна дрогнувшим
голосом.
- Не дерзаю-с, матушка.
- Что же? Ведь у нас свидетели!
- Не дерзаю-с преступить консисторские указы, законы-с... Конечно, я не
смею полагать, чтобы их сиятельство, так сказать, сокрыли...
- Что сокрыли?
- Вступление в брак... так сказать, в ихней земле... потому ежели...
Паче же, матушка, во избежание сумления, не благоволят ли их сиятельство
предъявить свой пачпорт.
И Марья Дмитриевна, и фон Вульф замялись.
- Паспорт, вы говорите?.. Да... Но, к сожалению, я забыл его в
Москве, - видимо, сбивался последний.
- Но помилуйте, отец Иринарх, - вступилась Марья Дмитриевна, - разве вы
меня не знаете?
- Как не знать, матушка? Вы моя госпожа... А только воля ваша... За это
меня расстригут, в монастырь на смирение сошлют, а то и горшее бремя
наказания возложат на меня власти, а вы знаете, матушка, у меня дети,
сам-семь колочусь...
Он встал и, закрыв книгу, дрожащими руками всовывал свои телескопы в
огромный футляр.
- Ну, как хотите, - холодно сказала Марья Дмитриевна, - мы найдем
другого священника.
- Дай Бог вам, дай Бог, матушка, - бормотал растерявшийся отец
Иринарх, - а я, видит Бог, не могу, не дерзну... указы святейшего
правительствующего синода... не взыщите...
И, робко поклонившись, он незаметно скрылся за дверью.

XVIII. ОПЯТЬ В ТАЙНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ

Увы! Вместо свадебного пира наших героев ожидала тайная экспедиция.
Мягкий свет осеннего солнца ярко освещает обширную залу присутствия,
играет на позолоте зерцал с золотым двуглавым орлом и на золотой оправе
очков секретаря с совиным взглядом, отливаясь серебром на седых головах трех
судей тайного судилища. Все они в молчании ждут ввода подсудимого. Тихо в
обширном судилище. Слышен только шорох бумаги, производимый секретарем, да
жужжит где в углу муха, попавшая в паутину.
Отворяется дверь, за которой сверкают два штыка, и в залу входит Вульф.
Он держит себя с достоинством, но бледность и седина, сверкнувшая на солнце,
изобличают, что за последние дни он много пережил.
- Подсудимый! Утверждаетесь ли вы на показании, данном вами на допросе