"Даниил Лукич Мордовцев. Авантюристы (Историческая повесть времени царствования Екатерины II) " - читать интересную книгу автора

возмущаться тем, что она ложью, обманом заманила его в Россию, точно в
западню. Правда, это она сделала из любви к нему; но этим она заставила
потускнеть, как тускнеет поверхность зеркала от дыхания, его дружеское,
доверчивое чувство к ней.
Как бы то ни было, пир вышел на славу. Особенное оживление трапезе
придавали неугомонная Дуня и Макар. Последний, по своей мешковатости и
тупости, никак не мог войти в роль заговорщика и, говоря с Дуней, постоянно
называл ее "барышней".
- Как ты смеешь, олух, называть меня барышней, - озадачила она его, - я
сержант.
- Виноват, барышня... то бишь сержант, - поправлялся Макар.
Все смеялись, и Макар приходил еще в большее смущение.
Наконец лошади были готовы, и наши путешественники снова двинулись в
путь.
Солнце было еще довольно высоко, когда они приехали в село Знаменки,
имение Ляпуновой. Марья Дмитриевна тотчас же послала за священником,
небольшой, но чистенький домик которого стоял в зелени как раз против
барского дома, недалеко от церкви. К священнику послана была Дуня, которой
наказано было, чтобы батюшка захватил с собой обыскные церковные книги, так
как генеральша-де приехала в свою вотчину венчаться.
Отец Иринарх, сухой, с живыми серыми глазками старичок, явился вместе с
Дуней, которая очень забавно изображала из себя мужчину, бравируя и голосом,
и движениями.
Подойдя под благословение и познакомив отца Иринарха с женихом, Марья
Дмитриевна сказала о цели своего приезда в вотчину.
- Благое дело, матушка, ваше превосходительство, - отвечал отец
Иринарх, - сказано бо не добро быти человеку едину.
- Да, да, батюшка, у меня же хозяйство, - как бы оправдывалась
генеральша, - а я женщина, сами знаете.
- Как же, как же, матушка. Ваше же дело молодое, и Господь благословит
ваше благоначинание... Так угодно будет приступить к обыску?
- Да, батюшка, сделайте милость. Вон на столе и чернильница.
Отец Иринарх подошел к столу, разложил на нем обыскную книгу, вынул из
кармана футляр с очками, достал оттуда нечто вроде двух огромных стекол
телескопа и возложил эти орудия смотрения на свой сухой; нос, который от
этого стал таким жалким, точно он попал под колеса. Умостившись около книги
и испробовав перо на особой бумажке, начертав неизбежную в этом случае
фразу:

Проба пера и чернила.
Какая в них сила,-

батюшка стал что-то писать в книге, выставив номер, месяц и число.
- Как прикажете ваше сиятельство записать? - обратился он к Вульфу.
- Барон Федор Иванович фон Вульф.
- Холосты или вдовствуете?
- Холост.
- Сколько имеете лет от роду?
- Сорок один.
- В каком чине изволите обретаться и какого вероисповедания?