"Даниил Лукич Мордовцев. Авантюристы (Историческая повесть времени царствования Екатерины II) " - читать интересную книгу автора

- Нет, я сама.
"Дело все порядочно устроено, - писал адвокат, - лишь только с минуты
на минуту дожидаюсь решительного конца, который непременно должен быть
скоро. Только дожидаюсь одного человека, мне нужного, который из Петербурга
на некоторое время отлучился. Я к своему другу два письма писал".
Генеральша с досадой бросила письмо на пол.
- Кровопийцы!.. Des hommes sanguinaires![18] - волновалась она. -
Деньги взяли, а дела не делают... Низкие люди!
Но она еще не подозревала, что тут кроются штуки ее поверенного.
Она опять ждала. Потянулись дни за днями. Поверенный ее выехал в
Петербург в начале мая, а теперь уже вторая половина июня. Она хотела ехать
в деревню, чтобы туда ждать своего жениха и там с ним обвенчаться; но лето
проходило, а дело ее не двигалось вперед. Она забросила все знакомства, ни к
кому не ездила. Дом ее действительно казался теперь совсем монастырем, и
если б его молчаливость не оживлялась голосами двух молоденьких девушек, то
это была бы совершенная пустыня: вечно спящий в передней лакей, постоянно
молчаливая горничная Аннушка, только Маша да Дуня казались живыми
существами.
Теперь между девушками шла скрытая, глухая борьба из-за ожидаемого
последнего радостного письма. Кто-то обрадует им Марью Дмитриевну? Дуня
решилась пожертвовать наконец своей недоступностью и дать поцелуй
почтальону, тем более что он ей нравился, лишь бы письмо прошло через ее
руки.
"Пускай же тихоня останется с носом, - часто думала она, - а то вон
какая, с почтальоном целуется! а еще говорит, что терпеть не любит мужчин,
притворщица".
И она опять начала выбегать за ворота, все же развлечение для живой
резвушки, которой не сиделось на месте. И почти всякий раз она ловила
возвращающуюся с почты свою приятельницу, теперь же воображаемую ею
соперницу.
- Из магазейна, Марья Семеновна? - спрашивала она ехидно.
- Из магазейна.
- Все шелки да гаруса подбираете к подушке?
- Нет, за конвовой иголкой ходила, вот она, - отвечает не менее ехидная
Маша.
А сама думает с лукавой усмешкой: "Дожидайся... получишь после дождика
в четверг... я уж была на почте".
Раз как-то Дуня опять столкнулась с почтальоном.
- Есть письмо?
- Зачем вам, Авдотья Никитишна? Вить вы не хотите от меня брать их.
- Нет, пожалуйста.
- А обещание исполните?
- Исполню.
- Побожитесь.
- Ей-Богу, исполню... Только не отдавайте Маше.
- А задатка не дадите?
Дуня со смехом убежала. В душе она была довольна своей смелостью...
"Вот какая я храбрая... Что ж! Если тихоня целуется, отчего ж и мне не
поцеловаться? Вить это все для благодетельницы, для Марьи Дмитриевны".
Наконец, как раз на Иоанна Предтечу, утром, не дождавшись письма, она