"Альберто Моравиа. Дом, в котором совершено преступление" - читать интересную книгу автора

тона.
- Ты не можешь себе представить, как я рада тебя видеть! - продолжала
она, улыбаясь так же, как два года назад: ее улыбка казалась неуклюжей,
неспособной выразить радость и не вязалась с милыми ямочками, которые при
этом появлялись у нее на щеках. - Право, Лука, ты представить себе не
можешь...
Он холодно поглядел на нее.
- Рада? Может быть, может быть! Зато уж я-то не рад этой встрече! Ну
что же, счастлив был видеть вас в добром здравии, все такой же красивой и
веселой, - и всего хорошего.
Он, хоть и против воли, сделал шаг к двери. Она не двинулась с места и
только смотрела на него, мигая глубоко посаженными глазами с редкими
ресницами; это всегда означало, что она больно обижена.
- Лука... - произнесла она.
- Ну что еще? - резко спросил молодой человек, останавливаясь и в упор
взглянув на нее.
- Лука... - повторила она, и это патетическое и униженное движение век
наводило на мысль, что из глаз ее вот-вот брызнут слезы. - Лука, почему ты
так грубо со мной говоришь? Мы так давно не виделись... И потом, почему на
вы?..
И этот умоляющий голос, такой робкий и полный искреннего раскаяния, еще
больше, чем ее лицо и фигура, пробудил в душе Луки куда более сильную,
нежели досада и злость, прежнюю страсть, которая казалась ему умершей
навсегда. Однако изо всех сил стараясь скрыть охватившее его чувство, Лука
отвечал:
- На вы? А почему я должен говорить тебе ты? Между нами все кончено, я
думал, что хоть в этом мы согласны... Впрочем, ты или вы - какая разница?
Давай говорить друг другу ты, если это доставляет тебе удовольствие.
Марта еще чаще замигала длинными, лучистыми ресницами. Потом, сложив
руки и приблизившись к нему, она снова принялась умолять:
- Лука, не говори со мною так! Если бы ты знал, как мне больно от твоих
слов! И как раз сегодня...
Они отошли немного дальше, туда, где в углу вестибюля стоял автомат с
сигаретами. Лука не мог удержаться и ответил с гневом:
- А разве ты два года назад не сделала мне больно? Прикажешь забыть об
этом, да?
Как человек, который боится сойти с ума, она на миг сжала лоб своей
белой худой рукою с длинными пальцами.
- Лука, - сказала она, подняв на него сокрушенные глаза, - никто так не
раскаивался в своем проступке, как я теперь раскаиваюсь, что так с тобой
обошлась... И никто не поплатился за свою ошибку так жестоко, как
поплатилась я... Прошу тебя, не надо меня отталкивать теперь. Если и ты меня
оттолкнешь... Ведь ты один на всем свете знаешь меня и можешь мне помочь.
Право, я боюсь сойти с ума...
Она и в самом деле была трогательна со своими чуть сутулыми плечами,
сложенными ладонями, жалобно мигающими редкими ресницами и с блестящими от
слез, полными смирения глазами. И Лука, секунду назад решивший не
поддаваться никаким мольбам, никаким уловкам кокетства, а теперь
разжалобленный и заинтригованный туманными намеками Марты на какое-то
неведомое ему несчастье, уже не мог сохранять с ней прежний уклончивый и