"Альберто Моравиа. Дом, в котором совершено преступление" - читать интересную книгу автора

После обеда, поскольку было воскресенье и Туллио не знал, чем заняться,
он надел толстое зимнее пальто и пошел прогуляться вдоль Тибра к замку
Святого Ангела.
День выдался холодный и ясный, какие часто бывают зимой в Риме. Жмурясь
от ласкового солнца, Туллио неторопливо шел вдоль стены, под сплетенными
голыми ветвями платанов, лениво поглядывая то на бурную и сверкающую реку,
то на широкую улицу, где уже попадались редкие воскресные прохожие. Он
направлялся к громадному мавзолею Адриана, выложенному красными кирпичами,
который виднелся за укреплениями, высокий и округлый, похожий на корабельную
корму. Тележки торговцев стояли на тротуарах, такие же, какими он видел их
еще ребенком, проходя здесь с матерью. Как и тогда, при виде пирамид
апельсинов, сухих фиг, разложенных рядами, груд фиников, гроздьев бананов у
лакомок текли слюнки. Фрукты были нагреты солнцем, и цены, написанные
карандашом, четко виднелись на клочках желтой бумаги. Как и тогда, шли дети,
глазея на лакомства, а коренастые служанки тащились сзади, болтая с
солдатами, получившими увольнительную, и с молодыми парнями из предместья.
Много было и старых нищих, седобородых, одетых в зеленые заплатанные пальто,
благочестивых старушек в черном, карабинеров и кормилиц. Весь этот люд
грелся на солнце, сидя на низких каменных оградах, дети копошились тут же,
матери, расстегнув теплые пальто, кормили грудью младенцев. И Туллио
невольно подумал, что на солнце, под этими древними укреплениями, оборванные
бедняки вполне уместны; они нужны здесь, как нужны под стенами королевских и
других роскошных дворцов. И если на тебе теплое толстое пальто и ты только
что плотно пообедал, то, глядя на них, испытываешь, если вдуматься, некое
тонкое удовольствие. Да, нужны и бедняки, иначе как почувствовать сполна всю
сладость обеспеченной и спокойной жизни? Пройдя мимо запертых ворот замка,
он пошел к мосту. Он так радовался погожему дню и возврату к своему прежнему
благополучному образу жизни, что, дойдя до первой статуи на мосту (это был
ангел; подняв к небу белые глаза, он держал копье, которым был пронзен
Христос, а на пилястре была надпись: "Vulnerasti cor meum"[2]), остановился
перед нищим, которого всегда видел с протянутой рукой на этом месте, когда
направлялся в контору. Туллио отыскал в кармане кошелек и хотел дать ему
монетку. Обычно он оставался верен принципу, что не нужно подавать
милостыню, ибо это поощряет нищенство - общественную язву. И потом, разве не
приходится сплошь и рядом читать в газете, как на мертвом нищем обнаружили
тысячи лир мелкой монетой? Кроме того, этот нищий был ему неприятен:
какой-то придурковатый, уставился в землю, а вместо руки культя, круглая и
гладкая, как колено. Но в этот день ему хотелось как-то отметить свое
освобождение от Де Гасперисов, и к тому же Туллио был несколько суеверен,
ему нравилось все таинственное. Он открыл кошелек. Нищий, примостившийся под
высокой крылатой статуей ангела, уже затянул свое: "Да воздаст вам господь
за ваше благодеяние", - но тут Туллио, обнаружив, что у него есть лишь
монеты в одну и две лиры, резко, хоть и не без смущения, произнес:
- К сожалению, у меня нет мелочи, подам в другой раз.
На мосту, залитом солнцем, ему пришлось посторониться, чтобы пропустить
черные похоронные дроги, раззолоченные, но без гербов, в которые была
впряжена одна-единственная тощая вороная лошадь. За ней шли несколько
человек - хоронили бедняка. Проклиная в душе судьбу, которая послала ему
такую неприятную встречу, и бормоча заклятия против дурного знака, Туллио
благопристойно снял шляпу. Но когда маленький похоронный кортеж скрылся из