"Альберто Моравиа. Дом, в котором совершено преступление" - читать интересную книгу автора

Де Гасперис кашлянул в руку, глядя красными, глубоко запавшими глазами
в окно, откуда струилось яркое солнце.
- Тогда одолжи мне сто лир, - попросил он, не оборачиваясь к Туллио.
И Туллио понял, что общими разговорами тут не отделаешься. Нужно
отказать резко и решительно.
- Мне очень жаль, - сказал он, опуская глаза и разглаживая складки
халата, - но и сто лир я дать не могу.
Де Гасперис закурил сигарету и долго молчал.
- Эти деньги нужны мне позарез, - сказал он, как всегда, тихим и
непроницаемым голосом.
- Мне очень жаль, но никак не могу.
Наступило долгое молчание. Дым от сигареты Де Гаспериса завивался
длинной голубой спиралью, которая постепенно раскручивалась и растворялась в
залитом солнцем воздухе.
- Моя жена просила передать тебе привет, - сказал вдруг Де Гасперис и
пошел к двери. - Мы оба извиняемся за то, что произошло вчера вечером...
Звони.
Он сказал еще несколько слов в этом же духе и вышел в коридор.
Дверь в соседнюю комнату быстро захлопнулась - это подслушивала мать.
- Так ты живешь с матерью? - спросил Де Гасперис. И, не дожидаясь
ответа, вышел на площадку, тихонько затворив за собой дверь.
Оставшись один, Туллио облегченно вздохнул и заперся в ванной, в уютном
полумраке. Белая ванна была на три четверти полна зеленоватой неподвижной
воды. Вода была горячая, над ней змейками вился пар. Туллио с удовольствием
разделся, залез в ванну и стал потихоньку приседать, чтобы продлить приятное
прикосновение горячей воды, а потом наконец лег, так что из воды торчали
только голова и руки. Он замер, наслаждаясь. Никогда еще эта комнатка с
почерневшими закопченными стенами, с расшатанным унитазом, мрачная и сырая,
никогда еще эта грязная и вонючая комнатка, куда приходили купаться и по
нужде, не была так мила его сердцу, как теперь, когда ему надо было защищать
свой покой и свои деньги от неутолимой жадности других людей. Время словно
замерло, его отмечали лишь капли, падавшие из крана в воду. Замерли и все
заботы под действием благодатной теплой влаги. Как мог он бросить на чашу
весов свое милое благополучие ради какой-то Де Гасперис? И он почувствовал,
что теперь с ней покончено всерьез, что это был лишь перебой в спокойном и
ровном ритме его жизни. Разрушив корыстные надежды этой настырной женщины,
он вернулся к милым привычкам, вкусной еде, обеспеченным друзьям, которые не
просят денег в долг, к простым и покорным женщинам, которые довольствуются
красивыми словами. Де Гасперис же нужны шубы из дорогого меха, драгоценности
да еще, неизвестно для чего, ореол беззащитной невинности, на которую якобы
кто-то посягает. Пусть этому верит наивный мот Варини, а он на эту удочку не
попадется. Ведь теперь ясно, что супруги Де Гасперис сговорились и действуют
по хорошо продуманному плану, чтобы вытянуть из него, как и из тех троих,
побольше денег. При одной мысли, что такой план могли попытаться
осуществить, кровь бросилась ему в голову и он пришел в ярость. Так он
провел утро, обуреваемый этими мыслями, что не мешало ему тщательно
заниматься своим туалетом.
За обедом он ел с таким аппетитом, что мать утешилась и, забыв утреннюю
ссору, начала по обыкновению его уговаривать:
- Съешь вот то, отведай этого. Мария, подай адвокату тарелку...