"Томас Мор. Утопия" - читать интересную книгу автора

подражаете плохим педагогам, которые охотнее бьют учеников, чем их учат. В
самом деле, вору назначают тяжкие и жестокие муки, тогда как гораздо скорее
следовало бы позаботиться о каких-либо средствах к жизни, чтобы никому не
предстояло столь жестокой необходимости сперва воровать, а потом погибать".
"В этом отношении,- отвечал тот,- приняты достаточные меры, существуют
ремесла, существует земледелие: ими можно поддержать жизнь, если люди сами
не предпочтут быть дурными".
"Нет, так тебе не вывернуться,- отвечаю я.- Оставим, прежде всего, тех,
кто часто возвращается домой калеками с войн внешних или гражданских, как
недавно у вас после битвы при Корнуэлле и немного ранее - после войн с Фран-
цией. После потери членов тела ради государства и ради короля убожество не
позволяет им вернуться к прежним занятиям, а возраст - изучить новые. Но,
повторяю, оставим это, так как войны происходят через известные промежутки
времени. Обратимся к тому, что бывает всякий день.
Во-первых, существует огромное число знати: она, подобно трутням, живет
праздно,, трудами других, именно - арендаторов своих поместий, которых для
увеличения доходов стрижет до живого мяса. Только такая скупость и знакома
этим людям, в общем расточительным до нищеты. Мало того, эти аристократы
окружают себя также огромной толпой телохранителей, которые не учились
никогда никакому способу снискивать пропитание. Но стоит господину умереть
или этим слугам заболеть, как их тотчас выбрасывают вон. Хозяева охотнее
содержат праздных, чем больных, и часто наследник умершего не в силах
содержать отцовскую челядь. И вот они усиленно голодают, если не начинают
усиленно разбойничать. Действительно, что им делать? Когда в скитаниях они
поизносят несколько платье и поизносятся сами, то подкошенных болезнью и
покрытых лохмотьями не соблаговолят принять благородные и не посмеют
крестьяне. Эти последние прекрасно знают, что человек, деликатно воспитанный
среди праздности и наслаждений, со шпагой на боку и со щитом в руке, привык
только хвастливо бросать гордые взгляды на соседей и презирать всех по
сравнению с собою, а отнюдь не пригоден для того, чтобы с заступом п мотыгой
за скудное вознаграждение и скромный стол верно служить бедняку".
На это мой собеседник возразил:
"А нам, однако, надо особенно поддерживать людей этого рода; в них
ведь, как в людях более возвышенного и благородного настроения, заключается,
в случае если дело дойдет до войны, главная сила и крепость войска".
"Отлично,- отвечаю я,- с таким же основанием ты мог бы сказать, что
ради войны надо поддерживать и воров, от которых, несомненно, вы никогда не
избавитесь, пока у вас будут эти дворовые. Почему, с одной стороны,
разбойникам не быть вполне расторопными солдатами, а с другой, солдатам -
самыми отъявленными трусами из разбойников,- до такой степени эти два
занятия прекрасно подходят друг к другу. Впрочем, этот порок, несмотря на
свою распространенность у вас, не составляет, однако, вашей отличительной
особенности: он общий у всех почти народов. Так, что касается Франции, то ее
сверх этого разоряет другая язва, еще более губительная: вся страна даже и
во время мира (если это можно назвать миром) наполнена и осаждена наемными
солдатами, призванными в силу того же убеждения, в силу которого вы признали
нужным держать здесь праздных слуг. Именно, эти умные дураки решили, что
благо государства заключается в том, что оно должно иметь всегда наготове
сильный и крепкий гарнизон, состоящий главным образом из ветеранов: эти
политики отнюдь не доверяют новобранцам. Поэтому им приходится искать войны