"Томас Мор. Утопия" - читать интересную книгу автора

даже и для того, чтобы дать опыт солдатам и вообще иметь людей для резни;
иначе, по остроумному замечанию Саллюстия, руки и дух закоченеют в
бездействии.
Франция познала собственным бедствием, насколько гибельно содержать
чудовищ такого рода, а с другой стороны, то же доказывают примеры римлян,
карфагенян, сирийцев и вообще многих народов. Постоянные войска всех этих
народов уничтожили по разным поводам не только их владычество, но поля и
даже самые города. В какой степени, однако, это не вызывается
необходимостью, видно хотя бы из следующего: даже и французские солдаты,
вполне от молодых ногтей закаленные в боях, при столкновении с вашими
призывными не могут слишком часто похвастаться победами. Впрочем, я не буду
дальше распространяться об этом в вашем присутствии, чтобы не оказаться
льстецом. Но нельзя думать, чтобы и у_ вас праздные телохранители
аристократов внушали больший страх вашим городским ремесленникам или простым
и грубым земледельцам, кроме разве как тем из них, кто по своему
телосложению не отличается особой физической силой и отвагой или чья
бодрость надломлена имущественными недостатками. Поэтому нет никакого
основания опасаться, что эти сильные и крепкие физически люди (ведь только
отборные удостаивав ются развращенного внимания аристократии), .теперь
слабеющие в праздности или в занятиях чуть ли не женских, станут
недостаточно мужественны, если получат подготовку для жизни в полезных
ремеслах и мужских трудах. Во всяком случае, мне отнюдь не представляется
полезным для государства содержать на случай войны, которой у вас никогда не
будет без вашего желания, беспредельную толпу людей такого рода; они вредят
миру, о котором, во всяком случае, надо заботиться гораздо больше, чем о
войне.
Впрочем, это не единственная причина для воровства. Есть другая,
насколько я полагаю, более присущая специально вам".
"Какая же это?" - спросил кардинал.
"Ваши овцы,- отвечаю я,- обычно такие кроткие, довольные очень
немногим, теперь, говорят, стали такими прожорливыми и неукротимыми, что
поедают даже людей, разоряют и опустошают поля, дома и города. Именно, во
всех тех частях королевства, где добывается более тонкая и потому более дра-
гоценная шерсть, знатные аристократы и даже некоторые аббаты, люди святые,
не довольствуются теми ежегодными доходами и процентами, которые обычно
нарастали от имений у их предков; не удовлетворяются тем, что их праздная и
роскошная жизнь не приносит никакой пользы обществу, а, пожалуй, даже и
вредит ему. Так вот, в своих имениях они не оставляют ничего для пашни,
отводят все под пастбища, сносят дома, разрушают города, делают из храмов
свиные стойла. Эти милые люди обращают в пустыню все поселения и каждую пядь
возделанной земли, как будто и без того у вас мало ее теряется под загонами
для дичи и зверинцами.
Таким образом, с тех пор как всего один обжора, ненасытная и жестокая
язва отечества, уничтожает межи полей, окружает единым забором несколько
тысяч акров, он выбрасывает вон арендаторов, лишает их - или опутанных
обманом, или подавленных насилием - даже их собственного достояния или,
замучив обидами, вынуждает к продаже его. Во всяком случае, происходит
переселение несчастных: мужчин, женщин, мужей, жен, сирот, вдов, родителей с
малыми детьми и более многочисленными, чем богатыми, домочадцами, так как
хлебопашество требует много рук. Они переселяются, повторяю, с привычных и