"Ги де Мопассан. Пьер и Жан" - читать интересную книгу автора

тивопоставляли одну другой, вместо того чтобы принять их обе: это теория
романа чистого анализа и теория романа объективного. Сторонники анализа
требуют, чтобы писатель неукоснительно отмечал малейшие этапы умственной
жизни и потаеннейшие побуждения, которыми определяются наши поступки, а
самому событию уделял бы второстепенное значение. Событие есть лишь отп-
равной пункт, простая веха, только повод к роману. Следовательно, по их
мнению, нужно писать такие повести, точные и сочиненные, где воображение
сливается с наблюдением, - как у философа, который стал бы писать книгу
о психологии, - то есть излагать причины, черпая их из самых отдаленных
истоков, объяснять все "почему" всех желаний и распознавать все отклики
души, побуждаемой к действию выгодой, страстями или инстинктом.
Сторонники объективности (какое противное слово!) имеют в виду, нао-
борот, дать нам точное воспроизведение того, что происходит в жизни; они
тщательно избегают всяких сложных объяснений, всяких рассуждений о при-
чинах и ограничиваются тем, что проводят перед нашим взором вереницу
персонажей и событий.
По мнению этих писателей, психология в книге должна быть скрыта, по-
добно тому как в действительности она скрыта за жизненными фактами.
Роман, задуманный по этому принципу, выигрывает в отношении интереса,
подвижности повествования, красочности, жизненной живости.
Итак, вместо того чтобы пространно объяснять душевное состояние како-
го-нибудь персонажа, объективные писатели ищут тот поступок или жест,
который неизбежно будет сделан человеком в определенном душевном состоя-
нии, при определенных обстоятельствах Они заставляют героя вести себя с
начала и до конца книги таким образом, чтобы все его поступки, все его
порывы являлись отражением его внутренней природы, отражением его мыс-
лей, желаний или сомнений. Они, следовательно, скрывают психологию,
вместо того чтобы выставлять ее напоказ, и делают из нее остов произве-
дения, подобный тем невидимым глазу костям, которые составляют скелет
человеческого тела. Художник, рисуя наш портрет, не показывает же нашего
скелета.
Мне кажется еще, что роман, написанный таким способом, выигрывает в
отношении искренности. Прежде всего он правдоподобнее, - ведь люди,
действующие вокруг нас, отнюдь не сообщают нам о побуждениях, которым
они повинуются.
Необходимо считаться также с тем, что если мы, постоянно наблюдая лю-
дей, можем достаточно точно определить их характер, чтобы предвидеть их
поведение почти при любых обстоятельствах, если мы с уверенностью можем
сказать: "Такой-то человек, обладающий таким-то темпераментом, в та-
ком-то случае поступит так-то", - из этого вовсе не следует, что мы смо-
жем определить одну за другой все сокровенные последовательные извилины
его мысли, непохожей на нашу мысль, все таинственные зовы его инстинк-
тов, иных, чем у нас, все смутные побуждения его природы, органы кото-
рой, нервы, кровь и плоть, отличаются от наших.
Как бы ни был гениален слабый, мягкий, лишенный страстей человек, лю-
бящий исключительно науку и труд, он никогда не сможет настолько вопло-
титься в пышущего здоровьем, чувственного, пылкого молодца, обуреваемого
всеми вожделениями и даже всеми пороками, чтобы понять и показать интим-
нейшие побуждения и ощущения столь чуждого ему человека, хотя прекрасно
может предвидеть все его жизненные поступки и рассказать о них.