"Ги де Мопассан. Пьер и Жан" - читать интересную книгу авторативопоставляли одну другой, вместо того чтобы принять их обе: это теория
романа чистого анализа и теория романа объективного. Сторонники анализа требуют, чтобы писатель неукоснительно отмечал малейшие этапы умственной жизни и потаеннейшие побуждения, которыми определяются наши поступки, а самому событию уделял бы второстепенное значение. Событие есть лишь отп- равной пункт, простая веха, только повод к роману. Следовательно, по их мнению, нужно писать такие повести, точные и сочиненные, где воображение сливается с наблюдением, - как у философа, который стал бы писать книгу о психологии, - то есть излагать причины, черпая их из самых отдаленных истоков, объяснять все "почему" всех желаний и распознавать все отклики души, побуждаемой к действию выгодой, страстями или инстинктом. Сторонники объективности (какое противное слово!) имеют в виду, нао- борот, дать нам точное воспроизведение того, что происходит в жизни; они тщательно избегают всяких сложных объяснений, всяких рассуждений о при- чинах и ограничиваются тем, что проводят перед нашим взором вереницу персонажей и событий. По мнению этих писателей, психология в книге должна быть скрыта, по- добно тому как в действительности она скрыта за жизненными фактами. Роман, задуманный по этому принципу, выигрывает в отношении интереса, подвижности повествования, красочности, жизненной живости. Итак, вместо того чтобы пространно объяснять душевное состояние како- го-нибудь персонажа, объективные писатели ищут тот поступок или жест, который неизбежно будет сделан человеком в определенном душевном состоя- нии, при определенных обстоятельствах Они заставляют героя вести себя с начала и до конца книги таким образом, чтобы все его поступки, все его лей, желаний или сомнений. Они, следовательно, скрывают психологию, вместо того чтобы выставлять ее напоказ, и делают из нее остов произве- дения, подобный тем невидимым глазу костям, которые составляют скелет человеческого тела. Художник, рисуя наш портрет, не показывает же нашего скелета. Мне кажется еще, что роман, написанный таким способом, выигрывает в отношении искренности. Прежде всего он правдоподобнее, - ведь люди, действующие вокруг нас, отнюдь не сообщают нам о побуждениях, которым они повинуются. Необходимо считаться также с тем, что если мы, постоянно наблюдая лю- дей, можем достаточно точно определить их характер, чтобы предвидеть их поведение почти при любых обстоятельствах, если мы с уверенностью можем сказать: "Такой-то человек, обладающий таким-то темпераментом, в та- ком-то случае поступит так-то", - из этого вовсе не следует, что мы смо- жем определить одну за другой все сокровенные последовательные извилины его мысли, непохожей на нашу мысль, все таинственные зовы его инстинк- тов, иных, чем у нас, все смутные побуждения его природы, органы кото- рой, нервы, кровь и плоть, отличаются от наших. Как бы ни был гениален слабый, мягкий, лишенный страстей человек, лю- бящий исключительно науку и труд, он никогда не сможет настолько вопло- титься в пышущего здоровьем, чувственного, пылкого молодца, обуреваемого всеми вожделениями и даже всеми пороками, чтобы понять и показать интим- нейшие побуждения и ощущения столь чуждого ему человека, хотя прекрасно может предвидеть все его жизненные поступки и рассказать о них. |
|
|