"Ги де Мопассан. Наследство" - читать интересную книгу автора

обскакать, я его так тряхну, что у него сразу пропадет охота выслуживаться!
Маз, продолжая курить, усмехнулся:
- Хорошо бы вам поторопиться, ибо мне известно из достоверных
источников, что в этом году вас обошли, чтобы повысить Лезабля.
Потрясая кулаком, Буассель воскликнул:
- Клянусь, если это так...
Дверь снова отворилась, и торопливо вошел озабоченный молодой чиновник,
небольшого роста, с баками, как у флотского офицера или адвоката, в очень
высоком стоячем воротничке, так быстро сыпавший словами, словно он опасался,
что не успеет высказать все, что нужно. Он наскоро пожал всем руки, с видом
крайне занятого человека, и обратился к регистратору:
- Дорогой Кашлен, дайте, пожалуйста, папку Шаплу, проволока для тросов,
Тулон, АТВ, тысяча восемьсот семьдесят пять.
Кашлен поднялся, достал у себя над головой папку, вынул из нее пачку
бумаг в синей обложке и, подавая ее сослуживцу, сказал:
- Вот, господин Лезабль. Вам известно, что начальник взял отсюда вчера
три депеши?
- Знаю. Они у меня, благодарю.
И молодой человек поспешно удалился.
Только он вышел, Маз воскликнул:
- Видали, сколько форсу! Можно подумать, что он уже начальство.
А Питоле подхватил:
- Погодите! Он получит отдел скорее, чем любой из нас.
Кашлен так и не вернулся к своим бумагам. Казалось, им овладела
какая-то навязчивая мысль. Он спросил:
- Так значит, это молодой человек с будущим?
Маз презрительно буркнул:
- Да, если полагать, что министерство - блестящее поприще; но кое для
кого этого маловато!
Питоле перебил его:
- Уж не рассчитываете ли вы стать посланником?
Маз нетерпеливо поморщился:
- Дело не во мне. Мне-то наплевать! Но в глазах света начальник
отделения всегда будет ничтожеством.
Экспедитор, папаша Савон, не отрывался от своих бумаг. Но вот уже
несколько минут он раз за разом макал перо в чернильницу, упорно вытирал его
о влажную губку и все-таки не мог вывести ни одной буквы. Черная жидкость
скатывалась с кончика пера и жирными кляксами капала на бумагу.
Растерявшийся старик с отчаянием глядел на депешу, которую придется
переписывать заново, как и множество других бумаг за последнее время.
- Опять чернила негодные! - уныло пробормотал он.
Раздался громовой хохот. Кашлен смеялся так, что у него тряслось брюхо
и подпрыгивал стол, за которым он сидел. Маз перегнулся пополам и скорчился,
словно собирался пятясь влезть в камин; Питоле топал ногами и, захлебываясь,
тряс правой рукой, будто она была мокрая. Даже Буассель задыхался от смеха,
хотя обычно воспринимал события скорее трагически, нежели комически.
Но папаша Савон, вытирая перо о полу сюртука, проворчал:
- Нечего тут смеяться. Мне приходится по два-три раза переписывать всю
работу.
Он вытащил из папки чистый лист бумаги, подложил транспарант и начал