"Ги де Мопассан. Наследство" - читать интересную книгу автора

остряк. Он рассмеялся и спросил:
- А мы-то разве не стараемся?
И, вынув часы, объявил:
- Без семи минут десять, а все уже на местах! Черт подери, Маз, что вы
на это скажете?! Бьюсь об заклад, что его милость господин Лезабль пришел к
девяти, как и наш высокочтимый начальник.
Регистратор отодвинул бумаги, сунул перо за ухо и, облокотясь на стол,
воскликнул:
- Ну, уж этот наверняка выслужится! Ведь он из кожи лезет вон!..
А г-н Питоле, усевшись на край стола и болтая ногами, ответил:
- Ну, конечно, выслужится, папаша Кашлен, не сомневайтесь, что
выслужится. Ставлю двадцать франков против одного су, что не пройдет и
десяти лет, как он станет начальником отделения.
Маз, который свертывал сигарету, грея ляжки перед камином, воскликнул:
- Нет уж, увольте, я предпочитаю всю жизнь оставаться при двух с
половиной тысячах, чем расшибаться в лепешку, как он!
Повернувшись на каблуках, Питоле насмешливо возразил:
- Что не помешало вам, дорогой мой, сегодня, двадцатого декабря, прийти
задолго до десяти.
Но Маз хладнокровно пожал плечами:
- Еще бы! Я вовсе не желаю, чтобы кто-нибудь меня обскакал! Раз вы
являетесь до зари, приходится и мне делать то же, хотя я вовсе не в восторге
от такого усердия. Но я по крайней мере далек от того, чтобы называть
начальника "дорогим патроном", как Лезабль, уходить в половине седьмого да
еще брать с собой работу на дом. Впрочем, я ведь бываю в свете, у меня есть
и другие обязанности, которые требуют времени.
Кашлен перестал писать и, задумавшись, уставился в пространство.
Наконец он спросил:
- Как вы полагаете, получит он и в этом году повышение?
- Конечно, получит, да еще как получит! Это такой ловкач! - воскликнул
Питоле.
И все заговорили на извечную тему о повышениях по службе и наградах,
уже целый месяц будоражившую этот огромный чиновничий улей от подвала до
чердака.
Взвешивали шансы, прикидывали размеры наградных, перебирали должности,
заранее негодовали, боясь, что их обойдут. С утра до вечера велись
бесконечные споры, к ним неизменно возвращались на другой день, приводя те
же доводы, те же возражения, те же доказательства.
Вошел г-н Буассель, тщедушный, бледный, болезненного вида чиновник,
видевший жизнь в свете романов Александра Дюма. Всюду ему мерещились
необычайные приключения, и по утрам он сообщал своему сослуживцу Питоле,
какие невероятные встречи произошли у него накануне, какие драмы якобы
разыгрываются в доме, где он живет, и как отчаянные вопли, донесшиеся с
улицы в половине четвертого ночи, заставили его вскочить и броситься к окну.
Ежедневно ему приходилось то разнимать дерущихся, то укрощать лошадей, то
спасать женщин, которым грозила смертельная опасность. Физическое убожество
не мешало ему самоуверенно и нудно похваляться своими подвигами и
необыкновенной силой.
Услышав, что речь идет о Лезабле, он заявил:
- Я когда-нибудь еще покажу этому сопляку! Посмей он только меня