"Ги де Мопассан. Черт" - читать интересную книгу автора

- Куда это наш кюре собрался? - спросил он у батрака.
- Да твоей же мамаше святые дары понес! - ответил более сообразительный
парень.
- Пожалуй, что и так, - спокойно согласился Оноре и снова взялся за
работу.
Старуха Бонтан исповедалась, получила отпущение грехов, причастилась;
священник ушел, и в душной комнатенке женщины остались с глазу на глаз.
Рапе снова начала разглядывать умирающую, стараясь определить, долго ли
это еще протянется.
Смеркалось, воздух посвежел, и ветер, залетая в комнату, шевелил
лубочную картинку, приколотую двумя булавками к стене; оконные занавески,
когда-то белые, а теперь пожелтевшие и засиженные мухами, как будто силились
улететь, выбраться отсюда, освободиться, как душа старухи.
А сама старуха неподвижно лежала с открытыми глазами и, казалось,
безразлично ожидала смерти, такой близкой, но все медлившей с приходом.
Прерывистое дыхание посвистывало в сдавленной груди. Скоро оно совсем
прекратится, и в мире станет меньше на одну женщину, о которой никто не
пожалеет.
Оноре вернулся, когда уже совсем стемнело. Он сразу подошел к кровати
и, увидев, что мать все еще жива, спросил таким же тоном, как в былые
времена, когда ей нездоровилось:
- Скрипишь помаленьку? - Потом он отправил домой Рапе, наказав ей на
прощание: - Завтра ровно в пять.
- Ровно в пять, - подтвердила она.
И действительно, она пришла, когда еще только рассветало.
Оноре уже собирался в поле и ел похлебку, им самим сваренную.
- Померла уже ваша мамаша? - спросила сиделка.
- Вроде как ей получше стало, - ответил он, злорадно прищурясь. И ушел.
Не на шутку встревожившись, Рапе подошла к умирающей; та лежала с
открытыми глазами, судорожно стиснув руки на одеяле, - такая же, как вчера,
придавленная к кровати, безразличная ко всему.
Сиделка поняла - это может длиться еще два дня, четыре, целую неделю; и
ее жадное до наживы сердце сдавил страх и залила ярость на хитрюгу, который
сыграл с ней такую шутку, и на старуху, которая никак не могла умереть.
Все-таки она взялась за шитье и стала ждать, все время взглядывая на
морщинистое лицо матушки Бонтан
Вернулся Оноре и сел завтракать; вид у него был довольный, почти
насмешливый. Затем он опять ушел: очень ему повезло на этот раз с уборкой
хлеба.

Рапе была в неистовстве: минуты шли, и каждая казалась ей теперь
украденным временем, украденными деньгами. Как ей хотелось схватить за горло
эту старую ослицу, старую упрямицу, старую каргу и легонько стиснуть, чтобы
прекратилось наконец слабое, прерывистое дыхание, которое крадет у нее,
Рапе, и время и деньги!
Но она подумала, что это опасно, и тут ее осенила новая мысль.
- А черта вы уже видели? - спросила она, подойдя к кровати.
- Нет, - прошелестела матушка Бонтан.
И тут сиделка принялась рассказывать истории, одну другой страшнее,
стараясь навести ужас на немощную душу умирающей.