"Ги де Мопассан. На пути в Кайруан" - читать интересную книгу автора

Вид сверху великолепен. На юге, востоке и западе бесконечная равнина,
почти на всем протяжении омываемая морем. На севере - горы, голые, красные,
зубчатые, как петушиный гребень. А там вдали Джебель-Загуан, царящий над
всей страной.
Это последние горы, которые мы увидим до самого Кайруана.
Деревушка Так-Руна представляет собой своего рода арабскую крепость,
защищенную от внезапных набегов. Слово "Так" - это сокращенное "Таккеше",
что означает крепость. Главная обязанность жителей - ибо назвать это
занятием нельзя - хранить зерно, сдаваемое им кочевниками после сбора
урожая. Вечером мы возвращаемся на ночлег в Энфидавиль.

13 декабря

Сначала мы едем посреди виноградников Франко-африканской компании,
затем достигаем безграничных равнин, где повсюду бродят незабываемые
видения, состоящие из верблюда, плуга и араба. Дальше почва становится
бесплодной, и я вижу в бинокль расстилающуюся перед нами бесконечную
пустыню, полную огромных, торчком стоящих камней; они со всех сторон - и
справа и слева, насколько хватает глаз. Приблизившись, мы видим, что перед
нами долмены. Это некрополь невообразимых размеров: ведь он занимает сорок
гектаров! Каждая могила состоит из четырех плоских камней. Три камня,
поставленные вертикально, образуют заднюю и две боковые стороны; четвертый
камень, положенный сверху, служит крышей. Долгое время все раскопки,
производимые управляющим Энфиды для обнаружения склепов под этими
мегалитическими памятниками, не имели успеха. Полтора или два года тому
назад г-ну Ами, хранителю парижского этнографического музея, удалось после
длительных поисков обнаружить вход в эти подземные гробницы, весьма искусно
скрытый в толстом слое камня. Внутри он нашел кости и глиняные сосуды -
свидетельство, что это берберские гробницы. С другой стороны, г-н
Манджавакки, управляющий Энфиды, обнаружил неподалеку почти исчезнувшие
следы обширного берберского города. Каков же был этот город, покрывавший
своими мертвецами площадь в сорок гектаров?
Впрочем, часто поражаешься тому пространству, какое восточные народы
отводят в этом мире своим предкам. Кладбища их огромны, бесчисленны. Они
встречаются повсюду. Могилы в Каире занимают больше места, чем дома. У нас,
наоборот, земля дорога и с ушедшими в вечность не считаются. Их укладывают
одного вплотную с другим, одного над другим, одного к другому в четырех
стенах какого-нибудь закоулка, в городском предместье. Мраморные плиты и
деревянные кресты прикрывают поколения, погребенные за целые века на таком
кладбище. Это навозные кучи из мертвецов возле любого европейского города.
Им едва дают время утратить свою форму в земле, уже удобренной человеческой
гнилью, едва дают время смешать свою разложившуюся плоть с этой трупной
глиной, но так как все время поступают новые мертвецы, а рядом на соседних
огородах выращиваются овощи для живых - эту почву, пожирающую людей,
взрывают мотыгами, выбирают из нее попадающиеся кости, черепа, руки, ноги,
ребра мужчин, женщин, детей, уже забытых, перемешавшихся между собою,
сваливают их кучей в канаву и отводят мертвецам новым, мертвецам, имя
которых еще не забыто, место, украденное у тех, которых уже никто не знает,
которых поглотило целиком небытие; ведь в цивилизованном обществе надо быть
бережливым.