"Ги де Мопассан. На пути в Кайруан" - читать интересную книгу автора

бы выразиться? Лососево-розовая, сказал бы я, будь этот тон поярче. В самом
деле, у нас не хватает слов, чтобы вызвать перед взором все сочетания тонов.
Наш глаз, глаз современного человека, умеет улавливать бесконечную гамму
оттенков. Он различает все соединения красок, все их переходы, все
изменения, обусловленные посторонними влияниями, светом, тенью, часом дня.
Но для того, чтобы выразить все эти тончайшие цветовые оттенки, у нас
имеется только несколько слов, тех простых слов, которыми пользовались наши
отцы, рассказывая о редких впечатлениях своих неискушенных глаз.
Взгляните на современные ткани. Сколько здесь невыразимых оттенков
между тонами основными! Для того, чтобы определить их, приходится прибегать
к сравнениям, всегда неудовлетворительным.
То, что я видел в это утро за какие-нибудь несколько минут, я не сумею
передать глаголами, существительными и прилагательными.
Мы еще ближе подъезжаем к морю, или, вернее, к обширному водоему,
соединенному с морем. В бинокль я замечаю на воде фламинго и выхожу из
экипажа, чтобы подползти к ним сквозь кусты и поглядеть на них вблизи.
Я приближаюсь и вижу их лучше. Одни плавают, другие стоят на своих
длинных ходулях. Это белые и красные пятна, плавающие по воде, или, скорее,
огромные цветы, выросшие на тонком пурпурном стебле, цветы, скучившиеся
сотнями то на берегу, то в воде. Можно подумать, что это клумбы алых лилий,
откуда, как из цветочного венчика, подымаются птичьи головы в
кроваво-красных пятнах на тонкой изогнутой шее.
Я подхожу еще ближе, и вдруг ближайшая стая замечает или чует меня и
обращается в бегство. Это похоже на волшебный полет цветника, клумбы
которого одна за другой взлетают к небу; я долго слежу в бинокль за розовыми
и белыми облаками, которые уносятся в сторону моря, словно таща за собою
кроваво-красные лапки, тонкие, как срезанные ветки.
Этот большой водоем в древности служил убежищем флоту жителей
Афродизиума, грозных пиратов, которые устраивали здесь засаду и укрывались
от преследования.
В отдалении виднеются развалины этого города, где останавливался
Велизарий[5], идя походом на Карфаген. Там еще можно видеть триумфальную
арку, развалины храма Венеры и огромной крепости.
На одной лишь территории Энфиды встречаются остатки семнадцати римских
городов. Там на берегу лежит Гергла - некогда богатая Ауреа Целия императора
Антонина[6], и если бы, вместо того чтобы свернуть к Кайруану, мы продолжали
двигаться по прямому направлению, то к вечеру третьего дня пути увидали бы
на совершенно пустынной равнине амфитеатр Эль-Джем, равный по размерам
римскому Колизею, - гигантские развалины здания, вмещавшего до восьмидесяти
тысяч зрителей.
Вокруг этого великана, который сохранился бы в полной
неприкосновенности, если бы тунисский бей Хамуда не подверг его пушечному
обстрелу, чтобы выбить оттуда арабов, не желавших платить подати, найдены
были кое-где следы обширного и роскошного города: огромные цистерны и
гигантская коринфская капитель самого чистого стиля, высеченная из целой
глыбы белого мрамора.
Какова история этого города - Тисдриты Плиния[7], Тисдра Птоломея[8], -
города, имя которого упоминается всего лишь один или два раза у историков?
Чего недоставало ему, такому большому, людному, богатому, чтобы
прославиться? Почти ничего... Только Гомера!