"Уорд Мур. Дарю вам праздник" - читать интересную книгу автора

В конце концов я стал подумывать о том, чтобы спросить, куда идти. Но
я так и не успел сделать этого вовремя. В растерянности я побрел прочь от
ярко освещенных, переполненных людьми улиц с их деревянными и гранитными
тротуарами - и скоро очутился в пустынных, темных закоулках, где дома
стали низкими и угрюмыми, а единственным освещением были мерцание свечи
или желтый колеблющийся свет керосиновой лампы в каком-нибудь далеком
окне.
Весь день меня оглушали стук копыт, грохот железных колес, пыхтенье
минибилей и теперь пустая улица казалась противоестественно тихой. Но
вдруг впереди замаячил еще один прохожий; похоже было, мне наконец крупно
повезло.
- Прости, друг, - сказал я. - Не подскажешь, где тут ближайший
постоялый двор или что-нибудь вроде того. Мне нужно переночевать, но
подешевле.
Я почувствовал, как пристально разглядывает он меня.
- Деревенский, а? Что, денег много?
- Н-ну... не очень... Потому и хочу подешевле.
- О'кей, деревня. Пошли.
- О, не затрудняйтесь провожать меня. Просто скажите, как дойти.
Он хрюкнул.
- Я не затрудняюсь. Совершенно не затрудняюсь.
Мертвой хваткой сжав мне руку повыше локтя, он буквально поволок меня
вперед. Тут уж я встревожился. Однако прежде, чем я попробовал
высвободиться, он пихнул меня в какой-то узкий проход между домами,
различимый потому лишь, что царившая в нем беспросветная была несколько
гуще, чем относительная темнота на улице.
- Погоди... - начал я.
- Вот здесь, деревня. Самый крепкий сон в твоей жизни. И дешево.
Задаром!
Я начал было вырываться, но с изумлением обнаружил, что он уже и не
держит меня. Прежде, чем я успел хоть что-то сообразить, жуткий удар
обрушился мне на голову, и беспросветная тьма переулка сменилась тьмой еще
более беспросветной. Тьмой беспамятства.



3. СОЛДАТ ВЕЛИКОЙ АРМИИ

Меня привела в чувство вонь. Какофония вони, если быть точным. Я
открыл глаза - и тут же зажмурился от нестерпимой боли, которую причинил
им свет; и застонал от столь же нестерпимой боли в черепе. Запахи били в
нос; волей-неволей я узнавал то один, то другой.
Густо воняло смертью и гнилью. Чувствовалось, что рядом отхожее
место. Много отхожих мест. Земля подо мной была пропитана ополосками
бесчисленных стирок, бесконечного мытья посуды. Тошнотворный смрад
отбросов доказывал, что живущие здесь люди никогда не закапывают объедки и
требуху, а просто выкидывают их гнить в переулок. Вдобавок разило смертью
- но не сладковатыми испарениями крови, знакомыми каждому деревенскому
мальчишке, которому хоть раз довелось помочь забить бычка или кабанчика,
нет; зловоние разлагающейся, изъеденной червями плоти ни с чем не