"Майкл Муркок. Бордель на Розенштрассе" - читать интересную книгу автора

припомнили и другие интриги, в которых был замешан граф. "Его похождения
известны на всех пяти континентах!" Охлаждая пыл композитора, господин Пасич
упрямо возвращается к теме Бисмарка. Блок чувствует себя побежденным и
улыбается проходящим мимо женщинам. Он предлагает позднее поехать в чайный
садик Штрауса, который находится на юге Майренбурга на берегу реки.
"Воспользуемся последними теплыми днями!"
Из этого садика видны поезда, проезжающие по длинному виадуку.
Тридцатидвухпролетный виадук проходит над долиной там, где Рэтт становится
шире. Рейнские инженеры закончили его строительство в 1874 году. Легенда
гласит, что постройка каждого пролета стоила жизни одному человеку; говорят
даже, что жертвы покоятся под опорами моста, и иногда по ночам появляются их
призраки на путях, вынуждая машинистов резко тормозить и даже делать
остановки. Этим призракам, которыми оказываются обычно забредшие на мост
лани или волки, убежать больше не удается.
В пяти минутах ходьбы от ресторана Шмидта на Эдельштрассе, узкой
улочке, параллельной Фальфнерсаллее, находится "Английский" ресторан. Здесь
собираются социалисты - последователи Кропоткина, Прудона или Карла Маркса,
чтобы подсчитать своих сторонников в парламенте или обсудить вопрос, когда
моравские рабочие, вымотанные тяжким трудом, восстанут против своих хозяев.
Социалисты носят серые рединготы с поднятыми воротниками, галстуки с
распущенными узлами, редко у кого из них есть шляпа. Считается, что это
стиль настоящего революционера. В отеле "Дрезден", находящемся чуть дальше
по этой же улице, останавливаются члены "Лиги святого Игнасио". Они похожи
на посетителей "Английского" ресторана, отличаясь от них лишь почтенным
возрастом. Это были закоренелые консерваторы, испытывающие недоверие к
евреям, иезуитам и масонам, которых они называли "наднациональными силами" и
обвиняли их в том, что они замышляют войну или восстание. Миновал полдень. И
социалисты, и консерваторы возвращаются в свои конторы, чтобы всем вместе
вершить дела Майренбурга с таким же усердием, как и их далекие от
политических страстей коллеги.
На улице Эдельштрассе появляются кавалеристы в голубых мундирах,
отделанных золотом, сверкающим под лучами сентябрьского солнца. Они
направляются к дворцу Казимирски, чтобы заступить в караул перед зданием,
где заседает парламент (на повестке дня - обсуждение нового закона о военной
доктрине). В противоположном направлении движется закрытый экипаж
венгерского эрцгерцога Отто Будениа-Грэца, высланного из своей собственной
страны родителями, которые платят ему за то, чтобы он оставался за границей.
Он пользуется репутацией столь гнусного человека, что даже дамы с улицы
Регентштрассе, всегда готовые на любые услуги, чтобы блистали их салоны,
испытывали отвращение, приглашая его к себе. Поговаривают, что у него всегда
с собой маленький револьвер. Его жизни так часто угрожали ревнивые любовницы
или их мужья, что он из предосторожности никогда не расстается с оружием.
Экипаж поворачивает к реке, оставляет позади здание в стиле неоклассицизма и
проезжает по улице Розенштрассе. Зубы Александры впиваются в белое куриное
мясо, а я поднимаю бокал шампанского за ее здоровье. Тени уже удлиняются. Я
вспоминаю свой второй приезд в Майренбург и сирень на фоне ярко-голубого
неба, которая в сумерках становилась фиолетовой. Тогда я потратил немало
времени и просадил кучу денег в казино. Я питал настоящую страсть к рулетке
и цирку. Казино и цирк продолжают существовать, но я уже не смогу вернуться
ни к тому, ни к другому.