"Майкл Муркок. Небесный полководец" - читать интересную книгу автора

нехватка свежих новостей - сущее благо. Едва ли можно покрыться испариной,
читая об ужасах войны, закончившейся два-три месяца назад, или о падении
курса ваших акций, который на прошлой неделе, быть может, резко пошел
вверх.
Волей-неволей вы расслабляетесь, ведь вам не под силу повлиять на
события, ставшие историей. Понемногу вы накапливаете энергию, как
физическую, так и эмоциональную, - и тут скука дает о себе знать. Мною она
целиком и полностью завладела через два месяца после прибытия на Роу, и
должен признаться, в голове зашевелились недобрые мысли: вот бы что-нибудь
случилось на этом проклятом острове! Взрыв в шахте, землетрясение или, на
худой конец, восстание туземцев.
В подобном расположении духа я отправился на берег бухты - поглазеть на
загружающиеся и разгружающиеся корабли, на длинные цепочки кули,
передающих друг другу мешки с рисом или катящих вверх по сходням тележки с
фосфатом, чтобы опорожнить их над отверстыми трюмами. Меня всегда
удивляло, что островитянки наравне с мужчинами выполняют работу, которую в
Англии мало кто считает женской. Многие из них молоды, встречаются и
миловидные. Когда один или несколько кораблей заходят в гавань, гвалт на
берегу стоит неимоверный. Куда ни глянь - тысячи полуобнаженных тел,
словно перемешанные коричневая и желтая глина, тел, исходящих потом на
солнцепеке, который был бы убийственным, если бы не бриз.
Итак, я стоял на берегу и наблюдал за пароходом, распугивающим ревом
гудка джонки и дау, что сновали между ним и пристанью. Подобно великому
множеству судов, тянущих, образно говоря, лямку в этих морях, он был
надежен, хоть и неказист. Борта нуждались в покраске, а экипаж, состоящий
большей частью из индусов, наверное, чувствовал бы себя вольготнее на
корабле малайских пиратов. На мостике я увидел капитана, шотландца в
летах, - он ругался в рупор на чем свет стоит и выкрикивал неразборчивые
команды, а его помощник, индиец средней касты, самозабвенно исполнял на
палубе какой-то безумный танец. Пароход, на борту которого красовалась
надпись "Мария Карлсон", вез на остров продовольствие. Наконец он
причалил, и я стал проталкиваться к нему сквозь толпу кули в надежде
получить письма и журналы, которые брат, уступив моим настоятельным
просьбам, обещал присылать мне из Лондона.
Матросы затянули на кнехтах швартовы, бросили якорь и опустили сходни,
а затем помощник капитана, в залихватски сдвинутой на затылок фуражке и
кителе нараспашку, вразвалочку сошел на пристань, гортанно покрикивая на
кули, что толпились у причала и размахивали клочками бумаги, полученными в
конторе по найму грузчиков. Собрав бумаги, он завопил еще громче, указывая
на пароход - надо полагать, инструктируя грузчиков. Я дотронулся до него
набалдашником трости.
- Почта есть?
- Почта? Почта? - Его взгляд, полный ненависти и презрения, нельзя было
расценить иначе как отрицательный ответ. Затем моряк взбежал по сходням и
исчез за фальшбортом. Я остался на пристани, решив на всякий случай
обратиться к капитану, но вскоре позабыл о почте. Мое внимание привлек
появившийся у борта белый человек. Он остановился и беспомощно огляделся,
словно никак не ожидал увидеть перед собой сушу. Кто-то толкнул его в
спину; спотыкаясь, он сбежал по пружинящим сходням на пристань, упал и
едва успел подняться на ноги, чтобы поймать небольшой матросский баул,