"Майкл Муркок. Город в осенних звездах" - читать интересную книгу автора

изрядное преимущество: ему помогал мой хороший знакомый, барон де Корфф,
русский посол во Франции,-мы, кстати замечу, прекрасно с ним ладили, пусть
даже для московитов я оставался преступником, объявленным в розыске по
подозрению в участии в заговоре против жизни императрицы.
Помогать же мне было некому. У меня теперь не осталось уже друзей во
Франции. Кто умер, кто эмигрировал, кто сидел в тюрьме, а кто был слишком
уж осмотрительным и осторожным, чтобы поддерживать отношения с
подозреваемым роялистом.
(Вместе с Пейном и некоторыми другими я ходатайствовал о том, чтобы для
королевы смертную казнь заменили изгнанием.) Так что я вынужден был
полагаться только на собственную, крайне скудную, изобретательность.
Парижская мода на массовые кровопролития распространилась теперь уже и на
провинции тоже, так что я не мог ощущать себя в безопасности от демократии,
пока не проеду хотя бы парочку областей. Я начал уже сожалеть о том, что
надел под свой грубый костюм тонкого шелка рубашку, шелковые же панталоны и
изящные туфли -под сапоги из поддельной кожи.
Будучи истинным сыном своего века, когда выйти в свет не наряженным так,
как требуется, почиталось едва ли не ересью, я себя чувствовал чертовски
неуютно. Я всегда хорошо одевался и следил за своим внешним видом, не
взирая на общую сумятицу вкусов. В этом, если ни в чем другом, я походил на
Робеспьера, чей камзол сидел на нем безукоризненно даже тогда, когда он
вскидывал руку в кружевном манжете, задавая направления потоку босоногих
своих поджигателей и шлюшек, превратившихся в разъяренных гарпий.
Париж растворился в тумане, и с ним вместе-обломки моих иллюзий.
Руссо, Вольтер, Декарт и даже Пейн теперь мне казались едва ли не глупыми
болтунами, преисполненными радужных надежд, чьи писания не имели ни
малейшего отношения к реальности.
Все, что я сохранил еще от былого своего почитания Руссо,-только
предостережение его о том, что если слепо следовать его теориям, сие
неизбежно должно привести к замене тирании диктаторов на тиранию королей.
Людовик правил просто по Воле Божьей Робеспьер верил, что правит по Воле
Людской. Сия моральная убежденность позволяла ему прощать, творить и
поощрять деяния, которым-по Библии-не было оправдания. Подобно подавляющему
большинству пламенных революционеров, которым не удалось перекроить
реальность согласно своим представлениям о ней, он очень ловко
приспособился обзывать старые горшки новыми именами, а результат сего
переименования объявлять торжеством Просвещения.
Как я разумею, одно дело-упразднить Бога, совсем другоепоставить на место
Его себя! Я мог только догадываться о том, какие еще грядут богохульства,
ереси и извращения природы. Я больше уже не считал упадок христианской веры
проявлением первозданного неведения человека. Упадок сей, как
представлялось мне это теперь, служил лишь подтверждением извечной тяги
человечества к рабству.
Таким образом, дабы четко наметить новое направление мыслей в связи с
отказом от старых моральных моих устремлений, основательно уже прогнивших,
я воспитал в себе решимость следовать старинному фамильному девизу фон
Беков, Тебе исполнить работу за Дьявола, переходящему в нашем роду из
поколения в поколение, от отца к сыну.
Теперь наконец-то я понял, как его истолковать, сей девиз, смысл которого
прежде был мне непонятен. Он, видимо, означал, что мне надлежит потакать