"Рита Мональди, Франческо Сорти. Imprimatur: В печать " - читать интересную книгу автора

- Если желаете откушать, милости прошу, - возвестил я ему.
Но он почему-то схватил меня за руку и, не произнося ни слова, потащил
на лестницу, ведущую в погреб. Поскольку я возражал против такого обращения,
он закрыл мне рот рукой.
- Не горячись, выслушай меня, не бойся, я всего лишь хочу узнать у тебя
кое-что, - заговорил он, остановившись на ведущих вниз ступенях, каким-то
задушенным голосом, не давая мне возможности ответить. Его интересовало, что
сказали другие постояльцы по поводу кончины г-на де Муре, не ожидается ли
еще чья-нибудь смерть от отравления или по какой другой причине и кто из
постояльцев больше других опасается этого, а также есть ли такие, кто вообще
не испытывает страха, и сколько времени на мой взгляд может продлиться
карантин - установленные магистратурой двадцать дней или больше, не
подозреваю ли я кого в хранении ядов, считаю ли я, что действительно кто-то
прибег к оным, и наконец, кто из постояльцев остался необъяснимым образом
спокоен после объявления карантина.
- По правде сказать, я...
- Турки! Шла ли речь о турках? О чуме в Вене?
- Но я не знаю, я...
- А теперь слушай и отвечай, - перебил он меня, нервно теребя свой
сельдерей между ног. - Маргаритки. Это тебе о чем-нибудь говорит?
- Как вы сказали, сударь?
- Маргаритки.
- Если желаете, в погребе есть высушенные маргаритки для настойки. Вам
нездоровится?
Он выдохнул и возвел глаза к небу.
- Веди себя так, будто я тебе ничего не говорил. У меня тебе один
наказ: если станут расспрашивать обо мне, ты ничего не знаешь, ясно? - При
этом он так сжал мои руки, что чуть не покалечил их.
Я испуганно глядел на него.
- Ну, понял? - нетерпеливо спросил он. - Как? Тебе этого недостаточно?
Не понимая смысла его последнего вопроса, я решил, что он спятил. Я
высвободился из его цепких рук и опрометью бросился вверх по лестнице, он же
попытался снова схватить меня. Когда я вынырнул из темноты, в столовой
звучала все та же восхитительная и берущая за душу мелодия. Но я не стал
задерживаться и пронесся мимо, одним махом преодолев ступени, ведущие на
второй этаж. Нападение стекольщика так меня напугало, что я все еще не
разжимал кулаков, отчего и не замечал, что там что-то было. Когда же я
разжал их, то увидел на ладони три маленькие сверкающие жемчужины.
Я сунул их в карман и поплелся в комнату усопшего. Несколько
постояльцев были заняты печальным делом. Кристофано, Пеллегрино и в
отсутствие волонтеров помоложе Дульчибени с Атто Мелани переносили тело,
завернутое в белую простыню, служившую саваном. Аббат был без парика и
свинцовых белил на лице. Меня очень удивило его светское платье - штаны из
тафты и рубашка с кисейным галстуком, - слишком изысканное для столь
печального случая. Только огненно-красные чулки свидетельствовали о его
сане.
Тело уложили в продолговатую корзину, днище которой было выстлано
одеялами. Сверху водрузили узел с пожитками, собранный заботами Дульчибени.
- Это все, что у него было? - спросил Мелани, заметив, что дворянин из
Фермо положил туда только одежду.