"Рита Мональди, Франческо Сорти. Imprimatur: В печать " - читать интересную книгу автора

с его уст, невозможно. Он сперва угрожал тем, кто отважится приблизиться к
нему, а потом вдруг принялся колотить кулаками по стойке, отчего книга для
записи постояльцев полетела на пол. Мало этого, схватил стол, намереваясь
швырнуть им в стену; некоторым из нас пришлось вмешаться и повиснуть на нем,
удерживая от этого шага. Он стал было отбиваться, но потерял равновесие да
так и грянулся об пол вместе с повисшими на нем смельчаками. Образовалась
свалка. Я едва успел отскочить, не то пострадал бы более других. Пеллегрино
же оказался самым шустрым - вывернувшись, он быстрее всех поднялся на ноги и
вновь забарабанил кулаками по стойке.
Я почел за лучшее покинуть это узкое и ставшее опасным пространство и
поспешил к лестнице, однако, одолев один пролет, уперся в живот аббата
Мелани, который не спеша, осторожно спускался вниз.
- Итак, юноша, нас заперли, - обратился он ко мне, грассируя на
французский манер.
- Что ж теперь делать? - отозвался я.
- Да ничего.
- Но ведь мы все поумираем от чумы.
- Это мы еще посмотрим, - проговорил он с необычными переливами в
голосе, к которым мне предстояло привыкнуть.
После чего изменил направление своего движения и повлек меня за собой
на второй этаж. Пройдя весь коридор, мы оказались у большой комнаты, которую
занимал скончавшийся г-н де Муре со своим компаньоном Помпео Дульчибени.
Занавеска разделяла комнату надвое. За ней обнаружились тело усопшего, а
рядом с ним лекарь Кристофано со своим сундучком, стоящим на полу.
Г-н де Муре наполовину раздетый лежал в кресле в той позе, в которой
его оставили утром Кристофано и присланный магистратурой врач. Поскольку нам
запретили что-либо менять здесь до конца переклички, ноги г-на Муре
по-прежнему находились в воде, и за этот жаркий сентябрьский день в комнате
уже появился характерный запах.
- Молодой человек, я ведь просил сегодня утром подтереть эту вонючую
лужу на полу! Будь любезен! - бросил мне с нетерпением Кристофано.
Только я собрался ответить, что тогда же исполнил его просьбу, как
заметил, что и впрямь вокруг лохани натекло несколько лужиц. Я тотчас без
пререканий бросился к венику и тряпке, проклиная свою нерадивость. Вероятно,
утром я находился под впечатлением от смерти, не виданной мною доселе.
Муре казался еще более бестелесным и бескровным, чем в момент своего
появления у нас. С его слегка приоткрытых губ стекала струйка зеленоватой
слюны, которую Кристофано принялся вытирать, после чего раскрыл ему челюсти,
предварительно обмотав руку куском материи. Как и утром, он внимательно
оглядел горло Муре и понюхал его слюну. После чего попросил аббата Мелани
помочь - уложить тело на постель. Когда его приподняли и ноги оказались вне
воды, от них пошел такой дух, что у нас у всех перехватило дыхание.
Кристофано натянул на руки рыжие перчатки, извлеченные из сундучка, и
еще раз исследовал рот, потрогал за ушами, подмышками, а затем грудь и пах
покойного, несколько раз нажав на него кончиками пальцев. После этого
задумчиво снял перчатки и положил их в одно из закрывающихся отделений
ящичка, перегороженного пополам. В другом отделении стояла емкость, в
которую он плеснул коричневатой жидкости, после чего закрыл отделение с
перчатками.
- Это уксус, - пояснил он. - Очищает чумные испарения. На всякий