"Алексей Молокин. Лабух " - читать интересную книгу автора

поднялся до скотника и, наконец, стал барином . Ловок был Густав и не раз
уходил даже от музпехов. Шмары и телки были его главным оружием, они дрались
за него, как бешеные кошки, они заслоняли его своими телами и выстилали ему
дорогу своей плотью. А Густав только смеялся. Что ему до того, что
какая-нибудь шмара окажется завтра хабушей, и в хабушах люди живут.
А Лабух ушел из подворотни, спасибо деду Феде - вразумил в свое время.
И теперь бывший кореш Густав ненавидел Лабуха всей своей покрытой наколками
душой, так, как может матерый попсяра ненавидеть рокера, как подворотник
ненавидит вышедших на свет, как деловой ненавидит свободного человека. А еще
была Дайана...
- Пусть катит, - Лабух пожал плечами. - Лопнет его баллон на этой
дорожке.
- Можно, я с тобой, ежели что? У него же телки и шмары.
- Знаешь же, что нельзя, правила не позволяют. А телки и шмары - его
законное оружие. Такое же, как твой "Хоффнер".
- Знаю, только, по-моему, неправильно это. Надо было его подстеречь
где-нибудь на Гнилой Свалке или в Гаражах. Хоть это и не по правилам, но с
Густавом только так и можно.
- Ты что, Мышонок, в подворотники захотел? Да и не ходит теперь Густав
по Гнилым Свалкам, и по Старым Путям не ходит, - Лабух закурил. - Он и в
переходах-то сейчас редко бывает. Мелковат для него стежок. С глухарями у
него дела какие-то, и музпехов он теперь не боится. Ух, каким большим
человеком нынче стал наш Густав!
- Ну ладно, - Мышонок оперся на свой "Хоффнер". - Только, в случае
чего, в этот раз секунду играю я. Договорились?
- Заметано! - Лабух надел чехол на лезвие штык-грифа. Играть секунду
означало быть вторым бойцом на дуэли. Мышонок, несмотря на свою
субтильность, был очень хорошим бойцом, проворным, неутомимым и жестким. -
Слушай, а кто здесь еще из наших?
- Рафка Хендрикс. Струны на своем "Джибсоне" меняет. Досталось ему, он
через проспект переходил и там с патрулями схлестнулся. Везет ему на
патрулей! Ну, еще Дайана, но она, вроде как, теперь и не наша вовсе.
- Понятно. "Роковые яйца" в некомплекте. Групповой портрет без дамы.
То-то Густав пузырится. Чем он хуже глухаря? Ну ладно, пошли, пора,
наверное.
Гулкое пространство бывшего железнодорожного депо было заполнено
рокерами, эстами, подворотниками, деловыми, телками и герлами. Попадались
здесь и хабуши. Ведь сегодняшний хабуш - это вчерашний звукарь, потерявший
свою музыку и инструмент. В толпе выделялись белые рубахи и полосатые штаны
народников, пестрые сарафаны и кокошники их подруг. Отдельной группкой
стояли джемы в своих клетчатых пиджаках и узких галстуках, со сверкающими
боевыми флюгергорнами и кларнетами. Над стайкой канотье и котелков словно
заходящее солнце маячил плосковатый раструб громадной боевой тубы.
Металлисты, все как один в черно-рыжих, под цвет ржавчины, куртках из
хряпо-вой кожи, сосредоточенно наливались пивом. Их крупнокалиберные гитары
вызывающе блестели никелированными стволами. Словом, каждый был на своем
месте и в своем репертуаре. В общем и целом, представительная получалась
тусовка. Кое-кто, не скрываясь, покуривал халявную травку. Синий сладковатый
дымок поднимался к железобетонным балкам потолочных перекрытий и уходил в
выбитые стекла световых фонарей. Из рук в руки переходили фляги с пивом и