"Николай Молчанов. Петр I (Политические биографии) " - читать интересную книгу автора

который после Вестфальского мира сохранял над тремя сотнями германских
государств лишь номинальную власть. Непосредственно и реально он правил
только Австрией (по размерам она была тогда значительно больше нынешней).
После победы над Австрией и Пруссией Франция и Польша вместе со Швецией
должны выступить против Москвы, а сокрушив ее, обратиться против Турции. В
связи с этой информацией Тяпкин умолял Москву усилить войну против Турции,
чтобы не дать польским сторонникам французского плана повода добиваться его
осуществления. Эта сомнительная комбинация, вернее всего, была просто
дипломатическим шантажом. Однако факт несомненный: польские феодалы алчно
взирали на чужие земли, многими из которых они уже владели. Как только
становилось известно, что в Москве не все в порядке, начинались очередные
происки. Смута 1682 года в момент формального воцарения Петра побудила
шляхту сразу затеять очередную махинацию. Выдумали создать под своей эгидой
"особое удельное русское Киевское княжество". Украинского гетмана соблазняли
этим замыслом, чтобы захватить для начала всю Левобережную Украину. К
счастью, такие аппетиты не соответствовали возможностям раздираемой
противоречиями Польши. Но каково было людям московского Посольского приказа?
Не всегда могли они отличить правду от вымысла, ибо слишком слабо знали даже
польские, а не только европейские дипломатические дела. С другой стороны,
сознавая военную отсталость России, они порой боялись всего. И не без
основания; слишком мало делалось для преодоления этой слабости. Нетрудно
представить, чем же была внешняя политика Москвы, насколько робко,
неэффективно она действовала и каким неустойчивым было международное
положение России!
Если на Западе плохо знали Россию, то в России о состоянии 30
международных отношений в Европе знали еще хуже, что приводило к досадным
дипломатическим ошибкам. Специальное дипломатическое ведомство существовало
в России с середины XVI века, но методы его работы были столь же примитивны,
как и вся деятельность неповоротливого московского государственного
механизма. Самый выдающийся глава допетровской дипломатии Ордин-Нащокин
мечтал, чтобы Посольский приказ был "оком всей великой России", а
дипломатией занимались "беспорочные и избранные люди". Однако пока ему
приходилось тщетно добиваться, чтобы Посольский приказ освободили от
обязанности контролировать сборы с кабаков, что вменялось ему в обязанность.
А между тем именно в сознании этого умнейшего политика допетровской Руси,
каким был Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин, родился замысел,
предвосхитивший кое в чем суть дипломатии Петра. Против Швеции надо создать
коалицию, отобрать у нее Ливонию и получить выход к морю. Но для этого
следовало помириться с турками, а с Польшей даже заключить союз. Иначе
говоря, надо резко и смело преобразить всю внешнюю политику. Тогдашний
Кремль к такого рода делам оказался не способен. И хотя Ордин-Нащокин был
государственным канцлером, а точнее "царственные большие печати и
государственных великих посольских дел сберегателем", хотя царь Алексей
Михайлович любил и уважал его, ему не дали возможности сломить инерцию
московского двора. Карьера "русского Ришелье", как называли иностранцы
Ордин-Нащокина, кончилась тем, что он ушел в монастырь.
Высшая власть Кремля долгое время предпочитала баловать себя иллюзиями
о собственном величии, нежели трезво оценивать свои силы. Еще Иван Грозный
веком раньше считал, что "вся Германия" могла быть завоевана московским
войском за одно лето, если бы не "злобесные протыкания" бояр. Алексей