"Андрей Молчанов. Перекресток для троих" - читать интересную книгу автора

- Из металлоремонта я, - сообщается мне грубым басом. Вспоминаю. О
деятельности подчиненной этому типу мастерской был написан разгромный фельетон,
но фельетон зарубил главный - то ли написано было небрежно, то ли не подошла
тема... Короче, дела минувшие. Я механически достаю из ящика стола папку.
Точно, фельетону каюк. Над заглавием "Сколько стоит ключ от квартиры?" -
резолюция главного редактора в виде жирного минуса. А кропал сатирку друг
Козловский.
Свиридов что-то лопочет. Доносится: меры, мол, приняты, виноват -
расправлюсь, давайте не будем. О том, что визит его сверхабсолютно напрасен, он
не догадывается.
С какой-то торжественностью, а может, всего лишь с затаенной опаской он
кладет на стол конверт. Это взятка. Хотя юридически я - лицо недолжностное и
данный термин ко мне не подходит. Интересно, сколько в конверте? Конверт
большой и пухлый.
"И приступил к Нему искуситель... И говорит Ему: все это дам Тебе, если
падши поклонишься мне".
Я смотрю куда-то мимо конверта. Я произношу речь. Идея речи проста: чтоб
больше такого... На стене у меня зеркало, и в нем я наблюдаю Свиридова в
профиль. Его распирают чувства облегчения, уверенности в себе, в своем умении
обращаться с людьми... Сейчас он наверняка утверждается в пошлой мысли, что все
продается и покупается. Он не прав. И как-нибудь на этой своей уверенности
погорит. А может, и нет.
Сейчас я закончу речь, возьму конверт за краешек и кину его на колени
всепонимающего человека из металлоремонта. И подведу итог: что, дескать,
положение ходока усугубилось тем, что пришел он сюда не с раскаянием в сердце,
а со мздой в руке. Таким образом, целесообразность фельетона очевидна. И пусть
Свиридов с нетерпением ожидает воскресного выпуска газетки.
Что будет после подведения итога? Выпученные глаза, пауза, затем этот
деятель встанет и уйдет, цедя вместо прощальных слов матерные и хлопая дверью
так, что она раскроется вновь.
Мелкое его хамство я восприму равнодушно, думая о том, как убедить
главного вернуться к материалу. Особой принципиальностью не отличаюсь, но слепо
убежден, что граждан, подобных Свиридову, надо давить, как сытых клопов. Они -
зло социальное, порождающее зло нравственное, что калечит бесчисленное
множество людей слабых. Чума.
Свиридов исчезает. Я раскрываю конверт. Триста пятьдесят. Червонцами. Не
кисло. Хотя чего им там, в металлоремонте, стоит настрогать эти триста
пятьдесят?
Десятки с трудом влезают в бумажник. Денек!
Дверь открывается, когда бумажник уже в кармане и у меня
неприступно-бесстрастный вид.
На пороге возникает Козловский. Рыхлое лицо, рыжая бороденка, потертые
джинсы, прожженная сигаретой синтетическая рубаха, пуловер в катышках
свалявшейся шерсти...
- Салют из трех берданок! - Он садится на стол, прямо на свою рукопись.
Ноги у него до отвращения тощие. - Какие планы?
- М-м-м... - не без растерянности отзываюсь я, думая, что этот
прозаик-юморист сам по себе гораздо смешнее всех своих сочинений.
- В общем, так, - сообщает он. - Колька Внедрищев приглашает немедля к
себе. Меня и тебя. Будут два каких-то эстрадника из Сибири. Нуждаются в