"Андрей Молчанов. Перекресток для троих" - читать интересную книгу автора

Эта Грачева все таинственным образом раскопала. И более того -
заподозрила, что я содрал за такое дельце кучу деньжищ. Грозилась пойти к
главному, поднять вопрос... Эти полтыщи, клянусь, были трудным и ох каким
рискованным для меня заработком... Но вроде все в итоге сошло... Да и чего бы
не сойти? Кому нужен шум в кузнице молодежной передовой идеологии? В нашей
кузнице не шумят...
- Володя! - Она притулилась к стенке, - Я пришла попрощаться.

- То есть? - говорю я осторожно и тут же все понимаю: я уже слышал, что
ее перекидывают куда-то вверх и вбок... Она поясняет: горком партии, сектор
идеологии...
- Я хочу сказать тебе, Володя, - задушевно и скорбно начинает она, - что
ты плохо живешь. Ты циничен и нечестен. Нечестен по своей сути, понимаешь? А ты
талантливый парень. У тебя сборник рассказов, теперь вот, говорят, фильм... Я
хочу пожелать тебе...
Валяй, Грачева, желай! Со спецполиклиниками, со спецпайками, казенной
черной машиной и номенклатурной квартирой почему бы не порассуждать о
нравственности? Тем более когда эти рассуждения - твоя основная профессия,
предоставляющая тебе все эти льготы и привилегии? Тут днем и ночью поневоле
рассуждать будешь, в рассуждениях совершенствуясь... А мы, дорогая моралистка,
из иной категории. Нам надо за все платить. Из собственного кармана. А потому
изворачиваться: гнать халтуру, принимать мзду, обстряпывать делишки. Чтобы хоть
раз в недельку сожрать то, чем вы каждый день на халяву закусываете. Но
высказать вам этакую оправдательную версию получения левых доходов - опасно,
ибо сразу же из статуса морально неустойчивого раздолбая я перехожу в статус
вашего злейшего врага. Почему злейшего? А потому как открываю вам ужасное: свое
понимание, на чем вы держитесь и за что вы держитесь. Это подобно тому как пес,
который лет десять тявкал на цепи, заговорил бы вдруг человеческим голосом. То
есть способности анализа и критического понимания я должен быть напрочь лишен.
Иначе - труба! Ведущая в иной мир. Или - на тот свет.
Так что в настоящий момент, да и вообще, я принимаю образ существа, если
и понимающего что, то - исключительно справедливость укоризны интонаций
Грачевой. Внимая им на уровне верноподданнического сумрачного собачьего
сознания. Моргаю виновато, стараюсь не дышать, ибо прет перегар проклятый,
хорошо, в дальнем углу ведьма расположилась, да и насморк у нее, чувствуется, -
пришмыгивает то и дело своим носищем - пористым от обилия выдавленных угрей...
А мне ее бесконечно жаль. У нее-то вообще способность к осознанию
действительности как подкованным сапогом отбита. Напрочь. Отсюда, впрочем, и
новое назначение...
В общем, вся эта муть длится минут пять. Я теряю сознание от недостатка
кислорода в организме, но продолжаю реагировать с серьезным и даже раскаянным
видом.
Положение спасает мой корешок из отдела информации - весельчак и проныра
Серж Любомирский. Читать в присутствии этого ироничного шустрого малого
проникновенные проповеди - все равно что исполнять фуги Баха на дискотеке. И,
скомкав финал душеспасительной нотации, Грачева наконец-таки сваливает.
Навсегда. Осадок от ее словоречений у меня сволочной, как сегодня утром после
пьянки, но все-таки я рад. Она уходит, и с ней отпускаются мои известные миру
грешки.
- Ты просил, - говорит Любомирский и кладет на рассказ Козловского мои