"В.М.Мокиенко. Русская бранная лексика: цензурное и нецензурное " - читать интересную книгу автора

характеризуют также лиц мужского пола.
Приведенное распределение бранной и обсценной лексики в целом, как
кажется, имеет характер языковой универсалии: такие ее группы представлены
практически во всех языках. Что же, собственно говоря, тогда является
национально маркированным в данной лексико-фразеологической группе?
Такая маркировка, пожалуй, обусловлена не самим набором лексем в
ономасиологическом ключе, а их комбинаторикой и частотностью в каждом
конкретном языке. Грубо обобщая, можно распределить по этим признакам
бранную лексику европейских языков на два основных типа:
1) "Анально-экскрементальный " тип (Scheiss-культура);
2) "Сексуальный " тип (Sex-культура).
В этом плане русская, сербская, хорватская, болгарская и другие
"обсценно-экспрессивные" лексические системы несомненно относятся ко второму
типу, в то время как чешская, немецкая, английская, французская - к первому.
Разумеется, при этом необходимо подчеркнуть как условность такого
распределения, так и интенсивный динамизм, размывающий его четкость. Так, в
др.-чешском языке (судя даже по письменным источникам) набор бранных слов и
выражений был более "сексуальным" и лишь влияние немецкого языка
"анализовало" (если так можно выразиться, имея в виду термин anus ) его. В
русском языке постперестроечного периода также отмечается некоторая
тенденция к "анализации": в частности, англ. и нем. shit и Scheisse русскими
переводчиками (особенно синхронистами при переводе видеофильмов) передается
русскими словами говно и дерьмо , что довольно резко меняет
функционально-бранную семантику этих русских слов.
Национальное своеобразие русского языка в интересующем нас аспекте,
следовательно, - не в самом наборе лексики, а в ее распределении на оси
"центр - периферия". Ядро русской матерщины составляет очень частотная
"сексуальная" триада: хуй - пизда - ебать . Число их производных и
эвфемизмов поистине неисчислимо, ибо они постоянно генерируются живой
"площадной" речью. вот лишь далеко не полный ряд образований от глагола
ебать , приводимый В. Раскиным (Raskin, 1978, 322): ебануть, ебануться,
ебаться, ебиздить, ёбнуть, ёбнуться, ебстись, въебать, выебать, выебываться,
доебать, доебаться, доёбывать, заебать, заебаться, наебать, наебаться,
наебнуть, наебнуться, объебать, объебаться, остоебенить, остоебеть,
отъебать, отъебаться, переебать, переебаться, поебать, поебаться, подъебать,
подъебаться, подъебнуть, разъебать, разъебаться, съебать, съебаться, уебать
.
Как видим, интересующий нас глагол динамически отражает всю русскую
словообразовательную парадигматику глагольной лексики. аналогичны его
словообразовательные потенции в других частеричных разрядах: долбоёб, ёбарь,
ебатура, ебальник, заёб, мудоёб, поебон, ебливый, приёбливый, поёбанный и
т.д.
"Триадность" русской брани чрезвычайно активно проявляется и во
фразеологии. Не случайно она обычно кодируется цензорами и правилами
литературного "приличия" тремя точками , а одним из популярных эвфемизмов
первого члена обсценной триады является оборот три буквы . Выражение послать
на три буквы кого в современной речи столь популярно, что породило немало
анекдотов, где, например, под последним понимается "стройка века" БАМ
(Байкало-Амурская магистраль) или XVII-й съезд комсомола. В русской бранной
фразеологии перечисленный набор лексем не только частотно активен, но и