"В.М.Мокиенко. Русская бранная лексика: цензурное и нецензурное " - читать интересную книгу автора

он, как подметил еще Ф. Достоевский, используется для обозначения
диаметрально противоположных ситуаций. На нем построено немало анекдотов,
каламбуров, политических реминисценций. Достаточно вспомнить, сколь
безуспешными были попытки перевести шутливо-ироническую крылатую фразу,
приписываемую М. Горбачеву, - "Кто есть ху" - 'кто является виновников
чего-либо, кто препятствует демократическим процессам, прогрессу'. Это
каламбурное переосмысление оборота кто есть кто на английский манер с
намеком на русское ругательное слово (who - ху). Бывший президент СССР якобы
употребил это выражение на пресс-конференции после августовского путча
применительно к путчистам, о которых он в шутку сказал: "Теперь я знаю, кто
есть ху ". В "Известиях" за 23 августа 1991 г. была опубликована серия
статей под общим названием "Кто есть ху , как сказал Горбачев",
способствовавшая широкому распространению оборота, как и ссылки на этот
каламбур в других средствах массовой информации (Brodsky, 1992, 76-77;
Haudressy, 1992, 111). Аналогичен обсценный подтекст и таких современных
политических каламбуров, как мирный герцог (из анекдота о М.С. Горбачеве,
где это выражение - его зарубежная кличка - расшифровывается на основе англ.
peace duke ); Борис, ты неправ (фраза члена Политбюро Е.К. Лигачева,
обращенная на одном из заседаний Верховного Совета к Борису Ельцину,
вызвавшая смех в зале благодаря известному анекдоту о пьяном водопроводчике,
выразившемуся столь деликатно, когда его напарник уронил ему на ногу тяжелый
молоток); краткой переиначенной народной характеристики демократии a la
russe - дерьмократия и т.д.
Причем нередко, сколь актуальными и сиюминутными ни казались бы со
стороны даже такие слова и выражения-однодневки, они имеют также немалую
"глубину памяти". Не только потому, что корнями уходят в многовековую
табуизацию русского мата, но и потому, что многие новые политические
каламбуры оказываются на лингвистическую поверку старыми добрыми старыми
русскими шутками. Или русско-иноязычными шутками, как в случае с кличкой
М.С. Горбачева. Ведь в речи молодежи 60-х годов, когда звезда будущего
архитектора перестройки лишь восходила, уже была популярна русско-английская
эвфемистически-каламбурная переделка известного русского ругательства. Но не
на основе англ. peace 'мир', а англ. pease 'горох': гороховый герцог (ФЛ,
104) - достаточно адекватный жаргонный предтеча мирного герцога . Так в
живой русской речи старое и новое соединяются прочной скрепой древнего мата,
оживляясь популярными ныне языковыми отсылками на англицизмы.
Активизация употребления обсценной лексики и фразеологии делает задачу
его лингвистической расшифровки вдвойне актуальной. Каковы же способы этой
расшифровки в иностранной аудитории?
В целом они уже предложены для разных аспектов авторами названных выше
исследований и словарей. Так, в духе американской методической школы,
отталкивающейся от 'pattern practice', В. Раскин предлагает студентам
словообразовательные модели трех основных русских обсценных корней - хуй,
пизда и ебать (Raskin, 1979). Семантическая типология, основанная на
тематическом распределении "сфер влияния" русского мата (части тела,
телесные и сексуальные функции, социальные институции и др.), стала основой
классификации американского слависта (вероятно, В. Фридмана),
опубликовавшего свою статью под эвфемистическим, но "говорящим" псевдонимом
Борис Сукич Развратников (Razvratnikov, 1980). И. Эрмен интересует как
словообразовательная и семантическая парадигматика русского мата, так и его