"В.М.Мокиенко. Русская бранная лексика: цензурное и нецензурное " - читать интересную книгу автора

мат. Средства массовой информации чем дальше, тем больше "нашпиговываются"
экспрессивными единицами, включая и русскую брань. "Тематическая свобода, -
замечает специалист по культуре речи и ораторскую искусству А.Н. Кохтев, -
позволила писателям и журналистам рассказать о таких ситуациях, которые
раньше для них были запрещены. Это и привело к активизации бранной лексики в
письменной речи, так как без нее нередко невозможно описать и понять
определенные социальные группы общества" (Предисловие к МСН, 5). Депутаты
Верховного Совета, президенты, мэры городов и главы администрации не
гнушаются "простым русским словом" или в крайнем случае, его эвфемизмами.
Мат, как и жаргон, стал своего рода модой, - как впрочем и популизм в его
самом обнаженном варианте.
Казалось бы, раз непечатное слово стало печатным, то и филологическая
наука и практика могут идти в ногу с этим процессом. Увы, для отечественной
славистики это пока не так. В России до сих пор еще не издано ни одного
толкового (во всех смыслах, в том числе и чисто филологическом) словаря
русской бранной лексики. Новые веяния, конечно, и здесь что-то принесли. Но
до сих пор это в основном небольшие словарики на потребу дня, обычно
издаваемые в "коммерческих структурах". Некоторые из них весьма полезны,
как, например, "Международный словарь непристойностей. Путеводитель по
скабрезным словам и неприличным выражениям в русском, итальянском,
французском, немецком, испанском, английском языках" под редакцией А.Н.
Кохтева. Однако даже само количество русских бранных слов, отраженных в нем
(около 150), свидетельствует о его чисто "путеводительском" характере. Не
случайно поэтому на книжных лотках России продается за бешеные для русского
человека деньги регулярно появляющаяся подпольная перепечатка словаря
Флегона (А. Флегон, 1973). "Подпольная" на этот раз не в цензурном и
политическом смысле, а в смысле откровенно пиратском: на титульном листе
этой книги, изданной на плохой газетной бумаге, нет никаких следов русского
издательства или "СП", предпринявших эту публикацию. Не удивительно:
издатели, видимо, таким образом уклоняются от соблюдения норм авторского
права.
Типично, что, имея на родине столь громадные запасы такого ценного
"сырья", как русская матерщина, русские лингвисты и лексикографы до сих пор
не предложили читателям его квалифицированной переработки. Точнее, не могли
предложить по названным выше обстоятельствам. Исключением, правда, являются
известные статьи Б.А. Успенского, положившие начало современной русской
"обсценологии" (Успенский, 1983, 1987) и словарь В. Быкова, содержащий
немало свежих "обсценизмов" (Быков, 1992 и 1994). Но и они вышли,
естественно, за рубежом.
Зарубежная же славистическая "обсценология" уже давно проявляет
активный интерес к русской брани. К этому, прежде всего, филологов-русистов
толкают чисто практические мотивы. Незнание этой лексики даже студентами,
освоившими русский язык почти в совершенстве, понятно: классическая методика
строилась во многом на основании литературного, "стандартного" русского
языка. Литературные же тексты, пресса и масса учебников для иностранцев типа
"Русский язык для всех", естественно, не включали эту сферу русской речи в
процесс обучения. Зарубежным коллегам приходилось поэтому, как говорят, по
крупицам собирать "запредельную" русскую лексику и составлять
словари-пособия.
Коллекция таких лексикографических справочников, особенно изданная в