"Игорь Моисеенко. Сектор обстрела (Неизвестная война: Афган) " - читать интересную книгу автора

тембром голосом объявила:
- Друзья мои, если когда-нибудь, где-нибудь вы увидите мою афишу,
только скажите на входе, что вы из Джелалабада! Вас проведут ко мне! Я люблю
вас... Всех... С праздником Вас, друзья мои! С днем Советской армии!
Скиба уже давно почувствовал, что концерт идет к завершению. Здесь
больше часа никто на сцене не выдерживает. Даже за тройной тариф.
- Наш выход, Дан.
Где начпо раздобыл эти цветы со скупыми нераскрывшимися бутонами,
одному Богу да еще комбриговому водиле было известно. Но ее лицо заискрилась
благосклонной улыбкой, когда начальник политотдела, помогая ей спуститься по
рассыпающимся под ногами глиняным ступенькам, вручил этот букет.
- Я их никогда не выбрасываю. У меня их целый гербарий уже. Вот
увидите. Будете у меня на концерте в Союзе, я Вам отчитаюсь... Вот уви...
Но тут, совсем рядом, рявкнуло:
- Минометная батарея, встать! Становись!
- Рота, встать! Становись!
От неожиданности она остановилась. Лишь, когда прозвучала последняя
команда, она схохмила:
- Ой, не кажи, кума. Сама люблю военных... Вашим орлам и микрофон не
нужен...
Гитару забыли на динамике, у самой сцены. Увлеченные каждый своим
делом, никто не заметил, как Белоград оказался с нею рядом. Ладонь сама
легла на гриф. "Фендер" - мечта идиота", - мелькнуло в голове, а пальцы уже
сомкнулись в аккорде и побежали по струнам. Через мгновение, динамики
отозвались мелодией, которую знала вся бригада.
Подразделения застыли. Скиба рванулся, было, остановить Богдана. Но
гитарист задержал его одним только взглядом. Уже во вступлении он, скорее
почувствовал, чем услышал - парень берет аккорды, неподвластные многим.
Стараясь не отвлекать солдата, гитарист подключил клавиши к эквалайзеру и
включился в аранжировку.
Но Белоград и без того уже ничего не слышал и не видел, кроме боя, из
которого не вернулся "Аист". Бригада помнила о нем. Эту песню все уже знали,
и все виртуозы пели ее в палатках по ночам. Правда, так как пел ее сам
автор, ни у кого не получалось. И Богдан никогда не отказывал на просьбы
спеть ее. Никто только еще не слышал ее в аранжировке столичных лабухов. Так
она еще никогда не звучала.
Никто не знал, почему Белоград во время пения закрывает глаза. А он
свою песню плакал:
Черное с белым - у Аиста крылья такие.
Черное - смерти, а Белое - жизни перо.
В этой гармонии красок - рисунок стихии.
Ты белый Аист всем черным стихиям назло...
Комбриг демонстративно услужливо открыл перед Примой дверь УАЗика. Но,
неожиданно хорошо поставленный голос, словно приковал ее внимание. Она
отвлеклась только на мгновение, в проигрыше:
- Что делает у вас этот мальчик?
- Служит, - с нескрываемой гордостью ответил Дантоев.
- Служит?.. Вы думаете он у вас служит? - она намеренно сделала
ударение на "вас". - А какая сегодня температура?
- Сегодня - шестьдесят четыре... - комбриг совсем растерялся.