"Сергей Могилевцев. Собачья жизнь (Комедия в двух действиях) " - читать интересную книгу автора

заброшенном городишке.

Явление второе

Калитка открывается, и во двор заходит ч е т а Б а й- б а к о в ы х.
Одеты они так же странно, как и в прошлом году, и, кажется, нисколько не
изменились.

Б а й б а к о в (как ни в чем не бывало). Здравствуйте, Иосиф
Францевич; с возвращением вас из мест не столь отдаленных!
Б р о н и с л а в а Л ь в о в н а (замахивается на м у ж а) . Ах,
Андрей Викторович, перестаньте иронизировать! человек, можно сказать, вышел
из ада, вернулся с того света, где, между прочим, пребывал не без нашей
активной помощи, а вы зачем-то не к месту иронизируете; нехорошо это, Андрей
Викторович, не солидно, не по-мужски и не по-профессорски; стыдились бы
лучше, ведь все туда можем попасть, и никому от этого зарекаться не надо!
Б а й б а к о в (смущенно). Да уж, что верно, то верно, от сумы и от
тюрьмы на Руси зарекаться не след.
Б р о н и с л а в а Л ь в о в н а. И от желтого дома, батюшка, и от
желтого дома! все мы туда можем попасть, все от мала до велика, ежели эти
проклятые цены, особенно на репчатый лук, не упадут в самое ближайшее время!
(Внезапно спохватывается.) А мы ведь, Иосиф Францевич, послушались в прошлом
году совета вашего насчет таможни и мешка контрабандного лука; не лук
повезли через границу, а семена его, расфасованные по разным карманам; всем
нос утерли этим вашим советом: и таможенникам, и друзьям, и нашим соседям по
даче; спасибо за добрый совет, будем рады любым вашим мудрым словам.
И о с и ф Ф р а н ц е в и ч (польщенный напоминанием о своем
прошлогоднем совете, забывший, кстати, и о предательстве Б а й б а к о в ы
х) . Не меня надо благодарить, а науку; научный подход и любознательность в
каждом предмете, - от низменного выращивания огорода до исследования законов
природы, - дает иногда поразительные результаты! (Обращается к Б а й б а к о
в у.) Вы, Андрей Викторович, может быть, не поверите, но иногда там, в
заточении, сидючи в карцере, без еды и питья, в обществе, извините меня,
последних придурков, предавался я величайшим раздумьям о сущности всего, что
происходит в природе.
Б а й б а к о в (угрюмо). И что же, додумались до чего-нибудь путного?
З а о з е р с к и й (воодушевляясь) . О да, додумался, еще как
додумался, дипломированный собрат мой по научному поиску! Хотите верьте,
хотите нет, но там, в желтом доме, в обители ужаса и гробовой тишины, в
стоне, хрипах я скрежете бессильных зубов, подходил я иногда к границам
таких важных открытии, которых, кажется, не замечал еще никто до меня; вы не
поверите, но соседство с людьми, лишенными элементарного разума и рассудка,
окрыляет иногда человека на полет столь высокий, что даже далекие звезды
кажутся ему родными и близкими, расположенными не дальше вытянутой руки.
Б а й б а к о в (все так же угрюмо, усаживаясь за стол). Да, в это
трудно поверить.
З а о з е р с к и й. Сидя там, вдали от родных сердцу брегов, а заодно
уж и родных сердцу камней, - основе всего, что существует в мире прекрасного
и возвышенного, - я, как наблюдатель природы и самобытный философ, имел
достаточно времени для анализа всех своих прошлых трудов; и, знаете, Виктор